Блатные псы
Шрифт:
– Я тебя понял, командир. Подниму всех, кто работает.
– И чем быстрей, тем лучше. Время не ждет.
– Я понимаю… А если у машины «быки» Фраера будут, что с ними делать?
Одинцов ничего не сказал, но выразительно посмотрел на Лукомора. Он против мордобоя, но если это поможет узнать, где находится Кустарев, то возражений нет.
– А потом я с ними поговорю, – выдержав паузу, добавил он.
Это значило, что «быков» Фраера нужно было оставить в живых. Так Лукомор и не думал доводить все до смертного греха. Вот если Фраер попадет к нему
Машина остановилась напротив терминала. Ну вот, сейчас Леонид пройдет простой контроль, его пропустят через рамку металлоискателя, и он отправится в VIP-зал…
Он вышел из машины, водитель открыл багажник. Из машины открыл. Крышка открылась сама по себе, но Леониду показалось, что это сделала злая нечистая сила. В лице майора Одинцова и двух оперов, которые были с ним.
– Гражданин Никиткин!
Он не должен был выдать свое смятение и, сделав над собой усилие, принял невозмутимый вид.
– Гражданин Никиткин, вы задержаны по подозрению в похищении гражданки Ерофеевой.
– Задержан или арестован?
– Задержаны, – сквозь зубы процедил Одинцов.
– У вас есть постановление?
Постановления у Одинцова не было, зато имелась отчаянная наглость, причем с избытком. Он подал знак, и к Леониду подошли его оперативники. Чернышев дернулся, чтобы защитить хозяина, но откуда-то появились еще люди в штатском. Откуда они появились, Леонид не понял, поскольку его грубо сбили с ног и уложили на грязный асфальт лицом вниз. На руках защелкнулись наручники. Его обыскали, забрали документы, деньги.
– Ты пожалеешь, Одинцов! – пригрозил Никиткин.
Но жалеть пока приходилось себя самого. Оперативники оторвали его от земли, подвели к машине, сунули в салон, один поджал справа, другой – слева. Одинцов сел спереди.
– У тебя нет никаких доказательств, майор! – рыкнул на него Леонид.
– А кто сказал, что мне нужны доказательства? – через плечо спросил Одинцов.
– Нужны!
– И санкций у меня нет… Именно поэтому никто не знает, что мы поехали за тобой. Кто там у тебя «крыша»? Саньков? Якиров? Оба? Не буду спрашивать, как они твои бабки делят, я не завистливый. И ребята у меня порядочные, копейки ворованной не возьмут, слова лишнего не скажут. Юра, куда мы едем?
Леонид не услышал ответа на вопрос, который задал Одинцов.
– Юра знает, но не скажет. Зачем тебя раньше времени пугать? Приедем, узнаешь.
Каждое его слово напоминало удар молотка. Как будто не говорил он, а вбивал гвозди в крышку гроба.
– Куда мы едем? – спросил Никиткин.
– Я же сказал, приедешь, узнаешь…
– Я должен позвонить своему адвокату!
– Позвонишь… Если дадут, – усмехнулся Одинцов.
– Я еще раз спрашиваю, куда вы меня везете? Где мои люди? Где моя охрана?
Никиткин повернул голову, чтобы посмотреть назад, но сильная рука вернула его в исходное положение. И с такой силой вернула, что хрустнули шейные позвонки.
Пробок на дороге не было, машина выехала на развязку, свернула не влево,
Панические мысли бесновались в извилинах, лишая покоя. Во-первых, у Одинцова нет доказательств, во-вторых, он знает, какую роль в судьбе Леонида играло его начальство. А ему нужно найти Кустарева, и он готов на все, чтобы найти своего подчиненного. На все, в том числе и на убийство… И за Кустарева спросит, и за себя отомстит…
– А кто такая гражданка Ерофеева? – спросил Никиткин.
– Девушка, которую ты подобрал вчера на улице. Юля ее зовут, – нехотя проговорил Одинцов.
– Не знаю такую.
– Ну, не знаешь и не знаешь. Мы ее сами найдем. И ее, и Кустарева. А с тобой о другом поговорим.
– О чем? И вообще, куда ты меня везешь, майор? – заголосил Никиткин.
– Туда и везем.
– Куда туда?
– Ты уже все понял, зачем спрашиваешь?
– Ты за все ответишь!
– А Прошник с Волховым за что ответили? В чем они перед тобой провинились? В том, что ты решил меня сожрать? Ладно, меня подставил, ты же двух человек убил… Ни за что убил… Ты нелюдь, Никиткин, на земле станет чище, если тебя убрать…
– Не имеешь права, Одинцов! Ты даже не представляешь, что тебе будет!
– Будет, – кивнул Одинцов. – Но тебе какое дело? Когда меня накажут, тебе уже будет все равно.
– Да пойми ты, я не знаю, кто такие Прошник и Волхов! – Леонид вытянул ноги, чтобы хоть как-то унять дрожь в коленях.
– Ты очень смелый мужик, Леня, – неторопливо проговорил Одинцов. – Большую кровь развел, не побоялся. Сколько там людей погибло, даже считать не хочу. Страшно считать. Меня подставил… Крутой ты мужик, смелый. А сейчас пытаешься разубедить меня в этом. Не надо меня разочаровывать, Леня. Умри как мужик.
– Одинцов, ты сошел с ума! Ты ненормальный!
– Для тебя это нормально. Или я играю не по твоим правилам? По твоим. Значит, все нормально. Ты по своим правилам и умрешь…
– А-а, я знаю! Ты меня разводишь! – истерично засмеялся Никиткин. – Разводишь как лоха! Не сможешь ты меня убить! Не сможешь! Закон не позволяет! И сам ты не сможешь! А-а, знаю, закошмарить меня хочешь!
Одинцов ничего не сказал. Он лишь зловеще улыбнулся, когда машина свернула на перекрестке какого-то населенного пункта. Возможно, эта дорога вела в лес или к какому-нибудь глубокому водоему.
– Я тебе поверил! Я знаю, что ты хочешь меня убить, но не знаю, что тебе сказать!..
В кармане у Одинцова зазвонил телефон, и сидящий рядом опер ударил Никиткина в бок, чтобы он заткнулся.
Майор практически ничего не говорил, он больше кивал, слушая человека на том конце невидимого провода. Наконец он положил трубку в карман.
– Юра, ты был прав, этот придурок не сжег машину, он ее в ремонт поставил.
– Нашли? – спросил опер, к которому обращался Одинцов.
– Нашли. В сервисе, на Линейной.