Блаватская
Шрифт:
Блаватская вступала в новую схватку. Сражаться с ветряными мельницами было у нее в крови, сражаться и побеждать, преодолевая предубеждения и инерцию толпы, отсюда проистекала ее безрассудная храбрость, даже удальство, больше подходящее юноше, чем зрелой женщине.
Бесконечные конфликты с людьми раззадоривали ее и распаляли. Врагов она поражала в самое сердце, умела доводить их своей безапелляционной агрессивной манерой до белого каления.
Джордж Берд своей статьей против братьев Эдди действовал в ее интересах. Блаватской позарез были необходимы оппонент и скандал, она не сомневалась в победе, ведь за ее спиной находились сотни тысяч, если не миллионы, верящих в спиритизм, целое воинство полоумных, огромная армия американцев, которые исправно читали газеты и могли присягнуть ей на верность. Между Блаватской и Бердом завязалась полемика, настоящая газетная война, на что она и рассчитывала.
Известность Блаватской росла с каждым месяцем. Со страниц американской прессы она «забалтывала» читателей невероятными историями о Даниеле Юме, Чарлзе Дарвине, русском царе Александре II, рассказывала о своих умопомрачительных приключениях в Тибете и Египте. От нее самой, как обратил внимание один из американских репортеров, исходил специфический завораживающий запах, имеющий непосредственное отношение к Востоку. Может быть, это был запах гашиша?
К Блаватской приходила слава, которую она годами вожделела и ждала, теперь ей следовало укрепиться в достигнутом успехе. Настоящей славы не бывает без сонма поклонников, без необозримой толпы «фанатов», поведение которых невозможно, однако, предвидеть. Она искала новые приманки, напряженно думала, чем бы еще ослепить поверивших в ее оккультную силу людей. Ее ближайшая цель заключалась в том, чтобы объединить их всех в одно общество, соединить и уравновесить свои и их интересы. Все может быть решено, думала она, по обоюдному согласию, и пришедшие к ней люди будут освобождены из-под тяжести ежедневной рутинной жизни и от своих спиритических предрассудков.
Глава четвертая. КУРЫ ДА АМУРЫ, ДА ГЛАЗКИ НА САЛАЗКАХ
Первый настоящий поклонник и помощник Блаватской в организации мистического представления на ферме Эдди (Генри С. Олкотт в счет не шел, поскольку считался соратником Блаватской) был из России, его звали Михаил Бетанели.
Михаил Бетанели познакомился с Еленой Петровной, как я уже писал, до посещения ею фермы братьев Эдди. Она встретила его почти в то же самое время, когда подружилась с Эндрю Джексоном Дэвисом, в 1874 году, в самый пик увлечения американцами спиритизмом. Михаил Бетанели не обладал, как Дэвис, чудодейственной силой проникать взором вовнутрь человека. Он был просто молод и хорош собой. По национальности грузин, родившийся в Картли, он в поисках лучшей доли оказался в 1871 году в Соединенных Штатах и работал агентом в одной из американских фирм, которая занималась бартерными сделками: американское машинное оборудование обменивала на скобяные изделия, козлиные шкуры, шерсть, персидские ковры и средства от насекомых. Позднее ревнивые теософы и другие подхалимы Блаватской пытались представить Михаила Бетанели безграмотным крестьянином, по умственному развитию чуть-чуть выше чернорабочего. Эти наскоки на последнюю ее любовь вызывались завистью к выпускнику Императорского университета в Санкт-Петербурге. Его сохранившиеся письма на английском языке достаточно неуклюжи по стилю и изобличают в нем иностранца, делающего первые шаги в изучении чужого языка. Совсем иное дело — его русская переписка, великолепный образец легкого пера и интеллигентного воспитания. В то же время амбициозность его натуры проглядывает во всем его эпистолярном творчестве, как на английском, так и на русском языках.
Вряд ли Блаватская знала Бетанели по жизни в Тифлисе, скорее всего, она впервые познакомилась с ним на одном из собраний русских эмигрантов в Нью-Йорке, и они в разговоре обнаружили общих знакомых. Так или иначе, их сближению, конечно, способствовала обоюдная симпатия друг к другу, несмотря на разницу в возрасте в 20 лет. Любовь, как известно, не знает временных границ. К тому же не следует забывать, что в жизни Блаватской после гибели Агарди Митровича вообще не было мужчины, и она, 43-летняя соломенная вдова, истосковалась по мужской ласке. Красивый молодой человек ее увлек, дал надежду на взаимное чувство. Вероятнее всего, Елена Петровна скрыла свой истинный возраст и сделала все от нее зависящее, чтобы воспользоваться благоприятными обстоятельствами, среди которых ее растущая известность играла не последнюю роль. Малейшего случая оказалось достаточно,
Что это был за случай, мы, вероятно, никогда не узнаем, но можем предположить основные причины, которые привели Михаила Бетанели в постель к Блаватской: ее умение заговаривать людей до беспамятства, околдовывать их пристальным взглядом синих глаз и соблазнительная округлость ее тела, тогда еще не превратившегося в бесформенную громоздкую массу. Она все еще была соблазнительна.
Бесспорно, Елена Петровна положила на Бетанели глаз с первой встречи. Она нуждалась в нем по совершенно другой причине, чем, например, в Олкотте, который долгое время ни о чем не догадывался, а когда узнал об этом мезальянсе, был неприятно поражен, обижен до глубины души. Он назвал ее поступок сумасшедшим. Елена Петровна, в свою очередь, объясняла свой короткий неравный брак кармическим возмездием, представляла его заслуженной платой за свою прежнюю гордыню, агрессивность и вранье. К тому же, как она уверяла, Бетанели грозился в случае ее отказа покончить с собой. Все это были обычные отговорки, маловразумительные и неубедительные объяснения.
Венчание состоялось 3 апреля 1875 года в унитарной церкви в Филадельфии. Елена Петровна скрыла, впрочем, от всех, что не расторгла предыдущий брак с Н. В. Блаватским.
В первые дни замужества страсть Блаватской возобладала над рассудком.
«А вам, простите, какое дело? — говорила она вызывающим тоном многочисленным доброжелателям. — Коли хочу любить, никто меня не остановит».
Великим людям, как избалованным детям, позволяют делать милые глупости.
И как уверяют индусы, тело часто не слушает священных текстов.
Она смотрела на Бетанели аметистовыми глазами, и под длинными ресницами светилось лукавое кокетство. Она была своевольна и капризна. Как пятнадцатилетняя девушка, раскидывалась, обнаженная, на подушках, распуская светлые волосы, которые окутывали ее слегка отяжелевшее тело. Елена Петровна отбрасывала их за плечи, упиваясь своим бесстыдством и ничего не стесняясь. В этом была ее сила, право исстрадавшейся от долгого одиночества женщины. Шелковые пряди, пышноволнистые, как руно мериносовых овец, ниспадали до ее нежного округлого живота. В первую брачную ночь она заснула у него под рукой, вслушиваясь в мерные удары его сердца. На какие-то мгновения порядок ее жизни уклонился от назначенного ею же самой.
Вот почему Михаил Бетанели пленился Блаватской. Между ними возникли, пусть очень ненадолго, взаимная нежность и привязанность. Наедине с ним она была по-настоящему раскованной и естественной. Голой кружилась в комнате, вскидывала голову, хлопала себя по матовым с лиловым отливом и синими прожилками бедрам и напрягшимся ягодицам, с вызовом приподнимала ладонями свои слегка отвисающие груди и припадала к нему с ненасытной алчностью.
Они безумствовали вместе, предавались чувству восторженно, судорожно и истерически, не замечая, как из их любви постепенно исчезали торжественность и человечность, оставался скучный, быстро приедающийся ритуал совокупления. Их совместная жизнь длилась не больше четырех месяцев.
Незадолго перед их окончательным разрывом с Блаватской случилось несчастье. Она, передвигая тяжеленный остов кровати, не удержала его, в результате чего повредила колено и чуть было не сломала себе ногу. Она оказалась надолго прикованной к постели, существовала угроза ампутации ноги. Собственные дела Блаватской стремительно приходили в расстройство. Ее молодой муж проявлял себя не как удачливый бизнесмен. Его хвастливые обещания наладить крупномасштабную торговлю России с Соединенными Штатами Америки остались пустыми словами. Молодожены влачили жалкое существование.
Бетанели оказался на краю банкротства и не мог стать для Блаватской поддержкой, как она надеялась.
Она остро нуждалась в настоящем мужчине, который взял бы на себя заботы о ней. Идеальным кандидатом на эту роль был Олкотт, и она позвала его. Так началось их многолетнее совместное трудное сожительство.
Приведем сомнительную версию Генри С. Олкотта о причинах распада брака Блаватской и Бетанели:
«Супруг забыл данный им обет бескорыстия и к ее невыразимому негодованию стал слишком назойливым. Она опасно заболела… Как только ей стало лучше… она рассталась с ним навсегда. Когда после многомесячной разлуки он убедился в ее упорстве, то нашел адвоката и подал на развод по причине того, что его заставили уехать из дома… 25 мая 1878 года развод был оформлен» [293] .
293
Olcott Н. S. Old Diary Leaves. V. I. New York-London, 1895. P. 57.