Блаженные похабы
Шрифт:
Рассуждения Павла о «глупости ради Христа» должны восприниматься в контексте споров о языческой мудрости, которые велись тогда среди христиан [44] . Многочисленные раннехристианские богословы, уделившие довольно много внимания комментированию этого места из Послания Павла к Коринфянам [45] , никакого «юродства» не знают [46] . Понятия «мудрость» и «глупость» имели в раннем христианстве по два значения: светское, общепринятое для эллинистического мира, и сакральное, привнесенное из иудаизма. «Наименование “мудрец” омонимично, — пишет Василий Кесарийский. — Мудрыми называются как те, кто мудр в здешнем мире, так и те, кто воспринял истинную мудрость — Господа нашего… из веры в Него» [47] . Эта двойственность хорошо заметна у раннехристианских авторов. Например, Татиан, обращаясь к язычникам, прибегает к их понятию о глупости: «О мужи эллины, мы не безумствуем … когда говорим, что Бог принял человеческое обличье» (Tatiani Oratio ad Graecos, 21:1). А вот Игнатий Антиохийский в Послании к Эфесянам оперирует специальным христианским понятием глупости: «Почему не все мы стали разумны , хотя и познали Бога? Почему мы умираем в глупости (·)?» [48] .
44
Goelzmann J. // The New International Theological Dictionary of New Testament Theology / Ed. C. Brown. Exeter, p.1025.
45
Clemenlis Alexandrini Paedagogus. I, 5 (CPG, 1376) // PG. V. 8. 1857, col. 269; Ejusdem Stromata. 1,11 (CPG, 1377) I I Ibid., col. 748; Didymi Alexandrini De trinitate. II, 3 (CPG, 2570) // PG. V. 39. 1858, col. 477—480; Basilii Caesariensis Homilia in Hexaeme-ron. VIII, 6 (CPG, 2835) // PG. V. 29. 1857, col. 180; Ejusdem Enar-ratio in prophetam Isaiam. II, 75 (CPG, 2911) // PG. V. 30, 1857, col. 245; Gregorii Nazianzeni Contra Julianum imperatorem I (CPG, 3010) // PG. V. 35, 1857, col. 588; Gregorii Nysseni In Ecclesiasten homiliae. VIII (CPG, 3157) // Gregorii Nysseni Opera. V. 5. Leiden, 1962, p. 359; Ioannis Chrysoslomi In illud
46
Отметим, что и в позднейших, византийских толкованиях Послания к Коринфянам авторы, лично хорошо знакомые с феноменом юродства, никогда не ссылаются на него как на пример следования заповедям апостола Павла (Ср.: Nicholas of Melhone. Refutation of Proclus’ elements of Theology / Ed. A. D. Angelou. Athens, 1984, Prooem. 40—45; Michaelis Pselli Theologica / Ed. P. Gautier. V. 1. Leipzig, 1989, 8a.48—55 etc).
47
Basilii Caesariensis Homilia in Principium Proverbiorum (CPG, 2856) // PG. V. 31. 1857, col. 416.
48
S. Ignatii Epistula ad Ephesios (CPG, 1025.1) // PG. V. 5. 1857, col. 657:.
Речь, разумеется, шла не о «практическом разуме»: ясно, что земной практицизм, хоть и признавался неизбежным атрибутом человеческой натуры, выглядел верхом глупости для всякого христианина. Псевдо–Афанасий Александрийский писал:
Люди называют умными (*) тех, кто умеет… покупать и продавать, вести дела и отнимать у ближнего, притеснять и лихоимствовать, делать из одного обола два, но Бог считает таких глупыми и неразумными (* *) и грешными… Бог хочет, чтобы люди стали глупы (*) в земных делах и умны (*) в небесных… Мы называем умным того, кто умеет выполнять Божью волю [49] .
49
Alhanasii Alexandrini De virginitate. 4 (CPG, 2248) // PG. V. 28. 1857, col. 256—257.
Однако преклонение перед божественным вовсе не лишает христианина способности по–земному отличать глупых людей от умных. Мало того, Ориген, к примеру, явно гордится своим изощренным интеллектом:
Ведь нужно совсем немного, малая часть Божьей глупости, чтобы… мирская мудрость была посрамлена… Вот пример: если я, знающий очень много, столкнулся с недоумком и неучем, ничего не понимающим и не [умеющим] спорить о каких-либо высоких предметах, разве понадобятся мне диалектика или глубокие рассуждения, чтобы уличить глупость его мыслей? Разве не хватит мне одного словечка, чуть более изысканного, чем его словарь, чтобы доказать его глупость ? [50]
50
Origene. Homelies sur Jeremie (CPG, 1438) / Ed. P. Husson, P. Nautin (SC, 238). V. 2. Paris, 1977, p. 372—374.
В своем знаменитом сочинении «Против Кельса» Ориген еще более настойчив: «Мы не говорим, что глупость хороша вообще… Гораздо лучше веровать в догмат с рассуждением и мудростью, чем с голой верой» [51] .
Многие отцы церкви усматривали опасность в такого рода интеллектуальном самодовольстве и призывали к смиренномудрию. Например, Василий Кесарийский призывал «отбросить всякое кичение разумом» [52] . Иоанн Златоуст утверждает, что «необходимо с верой принять сказанное, а не любопытствовать дерзостно… обуздать собственные рассуждения, пребывающие в состоянии неуместного беснования (· ?)» [53] .
51
Origene. Contre Celse (CPG, 1476) / Ed. M. Borret. V. I. Paris,1967, p. 110; cf. p. 112.
52
Basilii Caesariensis Regulae Brevis Tractatae (CPG, 2875) // PG. V. 31. 1857, col. 1272.
53
Jean Chrysoslome. Sur l’incomprehensibilite de Dieu / Ed. A. — M. Malingrey [SC 28 bis.] Paris, 1970, § 2.70—74.
Раннехристианские богословы сходились в том, что земная мудрость ничтожна по сравнению с Божественной, но подчас признавали за ней и крохотное самостоятельное достоинство. У отцов церкви не отмечается воинствующего антиинтеллектуализма. Дидим Слепец пишет: «Если речь идет о вещах малозначимых и житейских… пусть себе выворачивают все наизнанку со своей аристотелевой логикой и красноречием!» [54]
Правда, раннехристианские авторы любили употреблять слово · ‘идиот, простец’ применительно к христианам и особенно к апостолам. Но слово это не имело тогда своего нынешнего значения. В древнегреческом языке оно безоценочно прилагалось к людям замкнутого образа жизни и к не занимавшим общественных должностей. Античное общество не одобряло подобного эскапизма: он возбуждал подозрение, что человек не просто не хочет, но и по каким-то причинам не может отправлять государственные обязанности. Термин все чаще получает (особенно в заимствовавшей его латыни) ругательный оттенок и уже в таком виде достается христианам. Когда отцам церкви надо доказать, что апостолы действовали не от своего имени, но от Божьего, и что успехами своими те обязаны отнюдь не собственным достоинствам (весьма частое рассуждение), они не скупятся на нелестные эпитеты, которые должны оттенить весомость высшего вмешательства: апостолов называют, среди прочего, и [55] . Однако в контексте рассуждений о евангельской «глупости Христа ради» это слово не употребляется никем и ни разу.
54
Didymi Alexandrini De trinitate. II, 13. col. 447.
55
Cm.: Joannis Chrysoslomi In Epistulam II ad Corinthios Homilia IX (CPG, 4429) I I PG. V. 61. 1860, col. 458; Gregorii Naziansensis Epistula XVII (CPG, 3032) // PG. V. 48. 1858, col. 1061; Jean Chrysoslome. Panegyriques de S. Paul, IV, 10 / Ed. A. Piedagnel. Paris, 1982, p. 204 etc.
В эпоху позднего средневековья, особенно на Руси, юродивые фактически превратились в пророков. Но подобное сращивание совершенно не было характерно для периода зарождения юродства. Вообще, хотя некоторые христианские учители и стилизовали себя под пророков, во II-III вв. это встречало все более единодушное осуждение [56] . Транс вышел из моды и воспринимался как нелепое шутовство [57] . Хотя в Евангелии про Иисуса и «говорили, что Он вышел из себя » (Мк. 3:21), что «Он одержим бесом и безумствует» (Иоанн 10:20), христианские апологеты никогда не развивали этого тезиса и не превозносили священного безумия. Ориген писал: «Это не от Духа Божьего — пророчествовать в состоянии экстаза и безумия, теряя контроль над собой» [58] . Еще подробнее на этом останавливается Василий Кесарийский: «Иные говорят, что они пророчествуют в состоянии экстаза (?), тогда как их человеческий ум затемнен Духом. Однако это — вопреки заповедям Божественного посещения: разыгрывать безумную одержимость (ёкфроиа ) и, преисполняясь Божьих учений, тотчас лишаться собственного разума» [59] .
56
Vande Kappelle R. P. Prophets and Mantics // Pagan and Christian Anxiety. Lanham, 1984, p. 99.
57
Brown P. The Rise and Function of the Holy Man in Late Antiquity //Journal of Roman Studies. V. 61. 1971, p. 93. Ср.: Cracco Ruggini L. Potere e carismi in eta imperiale // Studi Storici. V. 20. p. 600.
58
Origene. Contre Celse. V. 4. Paris, 1969, p. 20.
59
San Basilio. Commento al profeta Isaia / Ed. P. Trevisan. V. I. Torino, 1939, Praef., 5. Позднее то же самое повторяет Прокопий: Procopii Commentarii in Isaiam / PG. V. 87, fasc. 2. 1860, col. 1817.
Во многих древних культурах просто не существовало разницы между святым и одержимым. Однако христианство утвердилось в таком обществе, которое признавало безумие болезнью [60] . Античная медицина немало сделал для лечения душевных расстройств [61] . Пусть с современной точки зрения греческая психиатрия выглядит наивно, она тем не менее четко отличала болезни, которые следовало лечить, от «одержимости», которая лечению не поддавалась. У язычников эту дихотомию переняли христиане. Для наших будущих рассуждений важно помнить, что греки и в эпоху средневековья не отказывались от убеждения, что душевную болезнь могут вызывать естественные причины [62] . При этом если «одержимость» иногда рассматривалась церковью как расплата за какие-то грехи (единого мнения по этому вопросу не было), то душевная болезнь не имела этической окрашенности. Когда патриарху Николаю Грамматику (конец XI — нач. XII в.) был задан вопрос: «Следует ли бесноватому причащаться святых тайн?», тот ответил: «Если кто-либо страдает от черной желчи, до такой степени, что кажется беснующимся, пусть не чинится ему препятствий (el ? ?, ? , ), если же человек действительно беснуется, он ни в коем случае не должен удостаиваться святых тайн» [63] .
60
Horden P. Responses to Possession and Insanity in the Earlier Byzantine World I I Social History of Medicine. 1993. V. 7. p. 186—190.
61
Cm.: Roccalagliala G. A History of Ancient Psychiatry. New York, 1986.
62
· N. el al. // ? ?. . 20, № 5. 2003. . 547—550. Противоположную точку зрения см.: Mavrommatis L. Byzantine Fools: The Link Between Nature and Society // Nature and Society in Historical Context / Ed. M. Teich et al. Cambridge, 1997, p. 37—50.
63
Nicolai Grammalici Canonica // Spicilegium Solesmense / Ed. J. Pitra. V. 4. Roma, 1858, p. 479. Ср.: Michael Pselli Theologica / Ed. P. Gautier. V. I. Leipzig, 1989, № 99, 1. 130—131; Annae Com- nenae Alexiad. XV, 8, 4.
Тем самым, юродивый, претендовавший на статус безумца, не получал (вплоть до поздней стадии древнерусского «похабства», см. с. 289—290) однозначной оценки окружавшими его людьми — ни положительной, как это было бы в каком-либо «шаманистском» сообществе, ни отрицательной, какая могла достаться бесноватому. «Черная желчь» — вещь неприятная, но этически она не окрашена. Это придавало юродивому необходимую ему амбивалентность.
До сих пор мы говорили об основном течении христианства, мало того — лишь о грекоязычном его изводе. Между тем нельзя забывать, что новая религия зародилась в семитской среде и продолжала в ней свое, автономное от эллинистических городов существование. В этом мире гораздо сильнее давали себя знать эзотерические, энкратитские тенденции христианства. Наиболее рельефно это проявляется в апокрифических Евангелиях.
Например, в каноническом Новом Завете нет призывов отбросить стыд, а христианские апокрифы буквально пестрят такими призывами. В «Деяниях Фомы» (вторая половина III в.) героиня заявляет: «Что я не прикрыта — это оттого, что покровы тления спали с меня; а что я не стыжусь — это потому, что деяние стыда взято от меня» [64] . В коптском «Евангелии от Фомы» Иисус говорит: «Если вы откажетесь от стыда и снимете ваши одежды, и бросите их под ноги, как маленькие дети… —лишь тогда вы узрите Сына Того, Кто жив» [65] . В грекоязычном папирусном отрывке из неустановленного Евангелия (видимо, близкого к синоптическому) прямо сказано: «Говорят Ему ученики Его: Когда Ты нам явишься и когда мы узрим Тебя? Он же сказал: Когда разденетесь и не устыдитесь» [66] . А в «Тайном Евангелии от Марка» в отношении самого Иисуса употреблены слова «голый с голым», и хотя не вполне понятно, в каком именно контексте они фигурировали, ясно, что репутация ранних христиан носила «отпечаток двусмысленной скандальности» [67] . Апокрифы эти имели широкое хождение в христианском мире. Мотив бесстыдства праведника мы впоследствии встретим у классических юродивых (см. с. 112— только для энкратитов ближневосточного ареала все это было нормой, а для юродивых — отклонением от стереотипа нормального поведения христианина [68] .
64
The Acts of Thomas / Ed. A. Klijn. Leiden, 1962, p. 71.
65
Garille G. Le nouvel Evangile copte de Thomas // Academie royale de Belgique. Classe des Lettres et Sciences morales et politiques. V. 5, ser. 50. 1964, p. 23.
66
The Oxyrhynchus Papyri / Ed. by B. P. Grenfell, A. S. Hunt. Part IV. London, 1904, p. 24, cf. p. 26—28.
67
Levin S. The Early History of Christianity in Light of the «Secret Gospel» of Mark // Aufstieg und Niedergang der Romischen Welt. Bd. II, 25, 6. Berlin; New York, 1988, S. 4290.
68
Идея «раздевания» как приближения к Истине родилась в раннехристианской среде и под воздействием греческого эстетического идеала (см.: Brock S. Clothing Metaphors as a Means of Theological Expression in Syriac Tradition // Typus, Symbol, Allegorie bei den 5stlichen Vatern und ihre Parallelen im Mittelal- ter/ Ed. M. Schmidt. Regensburg, 1982, S. 22).
Именно на семитском Востоке, где протест против рутины и здравого смысла эллинистической цивилизации был особенно силен, призыв к «глупости Христа ради» должен был найти максимальный отклик. И действительно, наиболее развернутый комментарий к этой заповеди мы находим в сироязычной «Книге степеней» (IV в.). Главная задача этого богословского трактата — провести различие между «праведными», то есть теми, кто строго соблюдает правила, и «совершенными», то есть преизбыто- чествующими в добродетели. Последние «подобны ангелам, а ангелы… голых не одевают, голодных не кормят… не заботятся ни о душе, ни о своих братьях» [69] . «Совершенные» не только не ищут похвал мира, но, «принижая себя, говорят, что они негодные, хотя они праведны… их презирают за смирение их ума, ибо они глупы во имя Христа» [70] . При этом само собой разумеется, что «глупые, которых выбрал Бог, были глупы в делах земных и были мудры в небесных» [71] .
69
Liber Graduum / Ed. M. Kmosco (Patrologia Syriaca, pars 1, t. 3). Paris, 1926, col. 751.
70
Ibid., col. 882—883.
71
Ibid., col. 778. Отметим, что «Книга степеней» призывает к милосердию и по отношению к «настоящим» безумцам: «Я так убеждаю тех, которые убивают бесноватых и безумных: если вы можете их унять — хорошо; если нет — пусть они живут в [общественных?] зданиях, пока Бог их не вылечит или не приберет их» (Ibid., col. 174).