Блаженство по Августину
Шрифт:
Точно так же на пресвитера Аврелия наседали ревностные католики. Даже завзятые еретики донатисты глухо требовали от него, чтобы он отделил христианство как пшеницу Божию от манихейских плевелов, защитил истинную веру от превратных и смехотворных толкований Святого Писания, вызывающих обидные сатирические нападки язычников-гентилей.
Вот они оба — Августин и Фортунат — и встретились лицом к лицу пополудни на форуме в пристрастном окружении недоброжелательных свидетелей, постаравшихся верно записать всякое слово, ими произнесенное, и живописать каждое их красноречивое мановение рук и выражения лиц.
Впрочем, в еще большем количестве там присутствовали
В итоге опровергнутый и опрокинутый Фортунат в последнем слове, жалко запинаясь, не нашел ничего лучшего, как ответить, что ему, дескать, следует кое-куда съездить, посоветоваться с вышестоящими по рангу некими избранными и святыми манихеями-бодхисатвами. Чтобы потом доказать, насколько-де манихейское вероучение якобы основано на божественной истине.
В самом деле, потерпевший постыдное поражение Фортунат скоропостижно выехал из Гиппона и никогда больше в него не возвращался. Наверняка ему безрадостно сообщили, как немного спустя православный пресвитер Августин, благословенно выступив перед городскими магистратами, добился сурового запрета на проведение открытых молитвенных коллегиальных собраний гностиков-валентиниан и манихейцев города Гиппо Регия, а также дурно заразительных публичных бдений и радений манихейских аскетов.
Горе тем лжепророкам, кто поражает, совращает, заражает ложными верованиями, соблазняя малоумных, слабомысленных и слабодушных! Лучше бы и им, мерзким соблазнителям, в море искупаться с мельничным жерновом на шее…
В совокуплении с блистательной полемической победой пресвитера Аврелия епископ Валериус поручил ему читать прихожанам проповеди в Павловой базилике каждую седмицу в день Господень. Хотя это предстало неслыханным и небывалым новшеством в Африке, Аврелий не пытался его разубеждать, скромно отказываясь от предложенной чести.
Правоту честного епископа он признаёт, если человек, благоверно рукоположивший его в сан священнослужителя, сам-то нисколько не владеет даже самой примитивной латинской риторикой.
Допустим, у Валериуса Битона, выходца с Востока, точнее, из Киликии, родины Святого апостола Павла, достаточно пристойно получается обращаться к прихожанам по-гречески и на том же церковном языке совершать богослужения. Но здесь-то ведь Африка! Еще точнее, пунийская Нумидия, где издавна относятся с большим нехорошим предубеждением к грекам. То есть к презренным грекулюсам.
Тем более, сколь злоречиво уведомил Аврелия пройдоха Оксидрак, везде и всюду знающий что почем, порой и почему, у благочестивого гиппонского епископа лишь когномен римский, самозваный. На самом-то деле, здешнего предстоятеля католической епархии зовут Теоген Киликид. Его и ставил в епископы другой грек из Картага — святейший прелатус Аврелиус, ныне являющийся предстоятелем
По второму пункту Аврелий также соглашался с Валериусом. Зачем именно новому пресвитеру стоит читать торжественные воскресные проповеди, а самому епископу смиренно вести службы, объясняется тем, что Валериус кротко надеется на привлечение в базилику, на примирение миролюбивых католиков и воинствующей секты донатистов. Аврелий тоже не против того, чтобы прекратилось это противоестественное противостояние, длящееся в африканской провинции чуть ли не восемьдесят лет.
Поскольку Валериуса возвели в священническое звание и епископское достоинство те, чье благочестие сектанты-раскольники не могут заносчиво отвергать в еретической гордыне, то и святость Аврелия Августина, в добавку знаменитого отшельнической праведной жизнью, они вынуждены признавать беспорочной и безукоризненной. К тому же пресвитер станет, естественно, проповедовать им на латыни, если по-гречески они ни «u», у-у не разумеют, не понимают, охломоны…
Греко-римские мотивы престарелого епископа Валериуса вполне понятны относительно молодому пресвитеру Аврелию. По-республикански взять, им в действительности ни к чему дополнительные сложности с дважды богохульственно крещеными разбойниками-агонистиками, если в Гиппоне местные донатисты более-менее законопослушны и далеки от того, чтобы магистраты их скопом объявили врагами всего нумидийского общества и всех африканских народов.
Жизнь в Гиппоне и в Африке, церковное служение Августина, его теологические труды продолжались на следующий год мирно и безмятежно. Вот чего никак нельзя сказать о западном доминате в целом, если в первый день майских ид произошла загадочная смерть юного кесаря и августа Валентиниана.
Высокородный муж Оксидрак, освобожденный от должностных агентурных поручений безвременной кончиной августейшего доминуса, неспешно отбыл в июле в столичный Медиолан. Назад вернулся он лишь по прошествии двух с половиной лет в феврале уже из столичного Константинополя по-новому в высоком чине и без промедления развил очень бурную религиозно-политическую активность.
К явлению сомнительно провозглашенного западным правителем полуязычника Евгения, нахождению рядом с ним закосневшего язычника, а именно, влиятельнейшего военачальника Арбогаста, активно замешанного, по слухам, в убийстве кесаря Валентиниана, магистраты Гиппона, — в подавляющем большинстве христиане, — отнеслись до крайности настороженно. Мало кому хотелось возвращения поганых времен богомерзостного Юлиана Отступника.
Поэтому призывы Оксидрака поддержать весомые претензии восточного христианского кесаря Теодосия на полный империум нашли определенное понимание. Невзирая на кое-какую вялую, неопределенную, но все же поддержку италийских гентилей викарием Африки, в Гиппоне внушительно постановили с апрельских календ не выпускать на Апеннины ни одного торгового корабля с зерном и маслом.
Очень немало Оксидраку помогли просветительские увещевания и убедительные ораторские доводы пресвитера Аврелия, выступившего с яркой речью перед гиппонскими декурионами. В победе законного восточного кесаря-христианина над западным язычеством Аврелий Августин был непреклонно убежден; обращался он к городским властям с подлинной апостольской и пророческой доказательностью.