Блаженство по Августину
Шрифт:
В данный народный миф Нумант верит всей душой и убедительно, выпучив глаза, подтверждает его всем желающим. Передает, дескать, лично всему был очевидцем.
И чем же изложенная небылица отличается от прочих языческих басен-сказаний? Очевидно, ничем. Господи, помилуй суеверов!
Хвастливый ланиста Нумант из отпущенников тагастийской фамилии Августинов, конечно же, профессионально разбирается в оружии. Что собой представляет посох его незабвенного патрона, этой старой орясине отличнейшим образом известно. Но о том
Вот чего он не знает, так это того, что прежнее копийное острие, когда-то изготовленное из отцовского пилума, недавно заменено обоюдоострым лезвием крепчайшего гибкого железа, влет и встречь пробивающего любой броневой нагрудник, сокрушая металл и ребра врага. Слава тут Богу и нашему искуснейшему операрию Марию!
Эх вот бы кто-нибудь сделал чудо-орудие, проникающее сквозь броню тупоумия, предубеждений и предвзятой твердолобости!..
Все новое, ясно как Божий свет, побивает устарелое. Жаль, когда не сразу и не с налета.
Новые ножны, лучше прежнего замаскированные под эбеновое дерево, Нумант враз легко заметит. Летом в Картаге придется показать и остальное. Так тому и быть, бессловесно держать язык на привязи его не надо учить, различает где мифы, а где скифы. Здесь Родос, здесь, дорогой, и подпрыгивай в полном вооружении…
От обеда в доме оперария Мария Гефестула епископ Аврелий не отказался. Даже немного развлек собравшихся чтением кое-чего из новейшего собственноручного сочинения. Правда, читал с табличек не сам, передоверил диакону Гераклию изложить опровержение против звездочетов, их якобы судьбоносных предсказаний и обоснование свободы человеческой воли.
К удовлетворению автора по сути кузнец в основном уразумел его ученые богословские рассуждения.
— …Я тебе так скажу, твое святейшество. Тот, кто чего-нибудь свободно создает, творит своими руками по собственной воле, тот и в единого Создателя крепко верит.
А те, которые чужим созиданием живут, уверены, будто все само по себе выходит, делается, рождается… Стихийно, по естеству, как говорил мне константинопольский купец Кериот.
Ты его, может, помнишь, святейший прелатус?
— Помню, — коротко отозвался епископ, — продолжай, сын мой.
— Так вот, коль знаешь, откуда что искусно взялось, ты волен повторить сделанное. Понятно, не так, как наш Господь, но по мерке малого человеческого ума, сноровки, каких-никаких знаний.
Незнающий ищет малые причины в звездах, естественных демонах, в стихиях, в людях, не ведая о большом и главном.
Не боги, которые вовсе не боги, горшки-то обжигают, железо крепко-накрепко закаливают и не стихия огня, даже не люди этим заняты, а сложнейшая мысль человеческая, внушенная Богом…
Зажиточного фабера Гефестула епископ Августин без колебаний зачислял в простые умы, хотя бы потому, что мог сию же минуту, не обинуясь опровергнуть, низвергнуть его доводы красноречиво и риторически.
Да и возражения, опровержения, беспощадную критику больше пристало обращать к колеблющимся, слабым умам, пусть себе поднаторевшим в писчей грамотности, вроде тех храмовых книжников и говорливых фарисеев, кого вдребезги разносил по синагогам Сын человеческий.
Еретики, как ныне смущающие малообразованные души, вполне сродни тем говорунам, о каких пишут святые авторы Евангелий. Оттого, подражая Христу, борьба с фарисейскими ересями неизбежна и необходима во имя вящей славы Господней среди маловерной и слабоверной паствы.
Поэтому жесткие авторитарные меры против еретиков донатистов, превентивно предпринятые два года тому назад восточным кесарем Теодосием Младшим, следует непреложно распространить в Африке. Тем более, если первейший епископ Иннокентий пишет нам из Рима, что соответствующий эдикт западного кесаря Гонория вскорости будет обнародован.
Дай Бог, чтобы кесарский указ поспел к синодальному собранию африканских предстоятелей нынешним летом в Картаге. Чего лучшего пожелать, как не разделать вчистую донатистов прилюдно и принародно?..
В Картаг епископ отплыл в добрый час с попутным ветром. С эдиктом Гонория, кесаря и августа Запада он хорошо ознакомился. Продиктовал Эмиллию и Гераклию множество писем в разные концы Африки, самолично съездил, потрудился в душу живу переговорить куда поближе. Скажем, прогрессивно и конгрессивно…
Таким образом, — выразимся на вернакулярной латыни Августина, — прогрессивный расклад мирских и духовных сил, скрытых и явных симпатий, мировоззрений и мнений на том грандиозном синодальном конгрессе африканских иерархов, на тот момент несомненно католического православия, был заранее понятен нумидийскому архиепископу. Из более чем пятисот предстоятельных священнослужителей подавляющее большинство императивно и демонстративно отвергали донатистские уклонения от правоверия в доктрине, в догматах, в приложении их к мирской политической практике. Остальных соборно присутствовавших церковных иерархов провинции Африка он числил среди колеблющихся и сомневающихся в правомерности суровых властных мероприятий, республикански направленных на окончательное искоренение экклесиального раскола.
Стало быть, прежде требуется исторически документально, догматически доказательно, рационально, логично развенчать Донатову ересь. Тем самым в июньские иды в Одеоне проконсульской столицы на защиту святого дела правоверия выступили Августин из Гиппо Регия и Аврелиан из Картага.
Против них синодально по согласованию назначены ораторы, компетентно защищавшие еретические заблуждения: Петилиан из Константантины, Эмеритус из Кесарии, Примиан из Картага. Все трое в прошлом отъявленные донатисты.