Блаженство по Августину
Шрифт:
Ум и мысли человека на языке его. К сожалению, отнюдь не всем от Бога дано думать в молчании.
Там же в библиотеке у Анника епископ решил покойно заночевать пополуночи в простоте с котом Гинемахом под боком. Уж больно им вдвоем не хотелось тащиться в холод, в дождь, в грязь, в темень, в слякоть, в унынии ковылять в роскошный особняк к торговцу Фабиану. В лектике, чтоб рабы занесли? Нет, увольте от чванства. И диакону Гераклию можно скромно постелить в соседней клетушке у раба-либрария.
Епископу никто не перечил, коль скоро на него напал стих литературного вдохновения.
Осторожный Ихтис все же тихо приказал эксплоратору Сексту остаться незаметно где-нибудь во дворе или рядом. В ответ искушенный ветеран молча вскинул кулак в легионерском салюте.
Епископ еще не спал, когда поспешно вернулся распалившийся центурион, переполошил руганью весь дом и наедине, отчасти успокоившись, поостыв, доложил прелатусу о разбойном нападении на мирных пресвитеров из Гиппона:
— …Вмиг закололи Анникова раба с факелом, ублюдки!
Нападало на нас не меньше полутора десятка, прелатус Аврелий. Негодяи истинно возжелали смерти неспособного держать оружие Эмиллия, рвались к нему точно взбесившиеся псы. Эводий его надежно гладием прикрыл со спины, ну а мне пришлось жестоко и поскорее переведаться с ракальями встречь и поперек.
Думаю, пятерых или шестерых я насмерть угомонил, умиротворил в горячке, покуда прочие не бросились наутек прочь от моего чудо-германика. Славная рубка оружия и брони вышла!
Сбежали и легкораненые, а по темному времени преследование лиходеев невозможно. И святых наших отцов надлежало оберечь.
Знаешь, Эводий с перепуганным до икоты Эмиллием со мной в целости. Алкиона с тутошним рабом я срочно послал за нашими контуберналами. Через полчаса жилище и школу Анника они возьмут под надежнейшую войсковую охрану.
Прости за нечаянное беспокойство, Аврелий.
— О чем речь, мой милый Горс? Блаженны миротворцы! О спасении заблудших душ жестоковыйных агонистиков я уж помолился мысленно.
Давай-ка, сын и брат мой, выпьем чуток каламского, восславим всепобеждающего Господа и скажем: мир дому Его…
Назавтра Эмеритус Кесарийский нашел в себе силы и некоторую отвагу, чтобы появиться в базилике. Однако же от дебатов под запись еле слышным голосом устранился, разочаровав, обескуражив отчаявшихся, последних из донатистов пораженческой фразой:
— …Книги, записанные достойными епископами в Картаге, истинно содержат доказательства того, победили мы в той дискуссии либо были побеждены.
Впоследствии ни один открытый ревнитель донатизма среди епископов или пресвитеров Африки в письменной истории человечества никак не обозначился. И после нашествий вандалов и арабов эта христианская ересь прямого продолжения не возымела.
«Основоположенное в причинах доныне производится Богом в следствиях».
КАПИТУЛ XXX
Епископ Аврелий думал и думал, весьма озадаченный дух захватывающим прожектом святого отца Поссидия возвести за городской стеной к западу на холме новую базилику с укрепленным монастырем. Но в конце концов постановил отказаться от такого дорогостоящего и беспокойного предприятия. Проще перестроить, переделать обширный домус Оксидрака, превратив его в соборную обитель Божию. Засим освятить этот храм молитвой, апостольским таинством крещения и достойного наречения именем Святого Первомученика Стефана. Причем Апеллес из Ферродики берется выложить мозаикой изображения апостолов и святых над алтарем.
Хотя стоит ли, нет ли затевать и эту большую перестройку епископ все же не мог решиться необдуманно наобум. Где Троя, а где троянцы?
Что там уцелело от великолепного и помпезного храма царя Соломона в земном Иерусалиме? И второе колоссальное церковное устроение христопродавцев-иудеев Господь попустил римлянам предать огню, разграблению и разрушению. Меж тем в Египте храмовая цитадель фарисея Хонии пребывает в руинах, в мерзости запустения.
Одобряет ли Творец строительство высоченных башен вавилонских, тщеславно сооружаемых якобы в поклонение Ему? Ведь Всевышний не в рукотворных храмах живет, как говорил первомученик. Небо — престол Его, а земля — подножие ног Его.
Не принял же Он растительную жертву от царя-земледельца Каина, первостроителя одного изначального града земного. Но предпочел тельца от жертвоприношения царя Авеля, как пастыря стад скотьих и человечьих.
Не в искушение ли телесное вводит Вседержитель тех людей, кто сумасбродно смешивает, не видит, чем различен любой низменный град земной от вышнего Града Божия?
Тем менее и тем более на все наличествует Господне произволение, как и свобода воли людской, Провидением предусмотренная, однако им неисповедимо не ограниченная…
Размышляя над этиологией то ли церковного, то ли мирского жизнеустроения, Августин принял окончательное решение, кому будет обращено его многотомное произведение, трактующее переход от античной культуры к христианской цивилизации. Тогда как он едва ли не предвосхитил самого себя, в духе Гая Саллюстия написав о том во вступительном слове книги второй «О Граде Божием».
«Если бы свойственное человеку слабое разумение не осмеливалось противиться очевидной истине, а подчиняло свою немощь спасительному учению как врачеванию, пока не исцелит его божественная помощь, получаемая от благочестивой веры, то людям здравомыслящим и выражающим собственные мнения с достаточной ясностью не было бы нужды тратить много слов для того, чтобы доказать ошибочность того или иного ложно составившегося представления.