Бледная графиня
Шрифт:
Бруно вздрогнул и резко обернулся. Эта неожиданная помеха вывела его из равновесия. Да и смех был очень уж неприятный.
— Это я, мой пригожий молодой господин, больше тут никого нет, — послышался тихий хриплый голос. — Я, Лина Трунц, деревенская нищая. Ах, милосердный Боже! Вся наша деревня нищенствует, мой господин, а я меж ними слыву за нищую. Стало быть, нищая из нищих… Ха-ха-ха! Хороша, значит. Что ж, не я первая, не я последняя… Хоть бы скорей пришел конец всей этой каторге.
Дряхлая, сгорбленная старушонка сидела на дороге в нескольких шагах от Бруно. Костлявые руки ее тряслись от
— Сколько вам лет? — спросил он.
— Право же, и сама не знаю, мой пригожий молодой господин. Куда это вы идете? Верно, в замок? — спросила нищая, с благодарностью принимая от молодого человека монету и проворно кладя ее в карман.
— Нет, не в замок, — отвечал Бруно.
— А я уж думала, что туда. Там теперь такая кутерьма. Богатым ведь все дозволено, — произнесла старуха с такой неподдельной горечью, что Бруно невольно взглянул на нее и стал прислушиваться к ее словам. — А нашему брату приходится всю жизнь голодать и просить милостыню. Да, пока жива была покойная госпожа, старая Лина могла ходить туда каждый день и никому не мешала, а теперь…
— Что же, разве теперь там стало иначе?
— Совсем иначе. Теперь там хозяйничает сущая ведьма. Пригожий молодой господин, вероятно, не знает этого.
— Нет, ничего не знаю. А что вы хотите сказать?
— Это тайна, — отвечала старуха, нагнувшись к самому уху Бруно. — Нынешняя графиня — не женщина, не человек, она высасывает кровь из тех, кто стоит ей поперек дороги, все они должны умереть. И они вовсе не замечают, как мало-помалу тают, приближаясь к смерти, не замечают даже и ту, кто отнимает у них жизнь. Почему бы ей когда-нибудь не попробовать высосать кровь из меня? — продолжала старуха прежним тоном, скаля зубы. — Но, должно быть, я ей не по вкусу. И слава Богу.
— Не женщина, не человек… — улыбаясь, повторил Бруно. — Что за истории случаются у вас в Варбурге? Внизу у моря появляется старый Вит, наверху в замке — графиня-вампир…
— Да, старый Вит — это тоже одна из тайн замка, — важно заметила старуха, сопровождая свои слова многозначительным жестом. — С него-то все и началось. Он был правой рукой покойного графа и вот в конце концов стал графине поперек дороги. И первым оказался ее жертвой. Всегда был здоров, а тут вдруг захворал, стоило ей появиться в замке, и вынужден был убраться оттуда. Он выглядел тогда так, будто в жилах его не осталось ни кровиночки — она все высосала.
— Гм! — вырвалось у Бруно, с трудом скрывавшего недоверчивую улыбку, которая так и просилась ему на уста.
Рассказ старухи, несмотря на всю свою фантастичность, все-таки заинтересовал его. Бруно придерживался того мнения, что во всякой лжи всегда есть доля правды. Вот эту-то крупицу истины и хотелось ему раскопать в тех нелепых обвинениях, которые народное суеверие возводило на графиню Камиллу.
— Разве старый Вит что-нибудь говорил об этом? — спросил он старуху.
— Никогда
Упомянув покойную графиню, старуха выпустила из рук посох, отложила в сторону хворост и набожно перекрестилась.
— Почему это вы жалеете молодую графиню? — встревожился Бруно. — Разве ей что-нибудь угрожает?
— Теперь наступает ее очередь. Так-то. Раньше графиня не смела к ней подступиться, и девочка была в безопасности. Но недавно ей исполнилось шестнадцать лет, и графиня скоро примется за нее.
— Знаете что, милая, — строго сказал асессор, — вы ведь выдвигаете тяжелое обвинение против графини. Чем вы можете подтвердить свои слова?
— Я вовсе не делаю из этого тайны, да и любой здесь подтвердит. Это чистая правда, молодой господин. Начнем со старого Вита: после того как он ушел из замка, он поселился внизу в деревне и принялся рыбачить, чтобы заработать хоть несколько грошей. Там, внизу, ему как будто стало лучше. Но она и там не давала ему покоя. Ей мешало, что он еще жив. Ей хотелось совсем доконать его. И вот однажды, должно быть ночью, она высосала из него последнюю кровь. Когда он в воскресенье выехал на лодке в море и там поднялась буря, у него не хватило сил выгрести, и он не вернулся…
— В воскресенье?
— Да, это случилось в воскресенье. В воскресенье умерла и графиня Анна. Должно быть, в этот день могущество ее набирает полную силу.
Бруно неприятно поразили слова деревенской нищей — сегодня тоже было воскресенье, и он вдруг испугался за Лили.
— Но кто-то же раскрыл тайну замка? — спросил он.
— А никто. Все само по себе раскрылось. Довольно долго никто ничего не замечал, а потом сразу и заметили. И все стало ясно как Божий день. Да что говорить, стоит только взглянуть ей в лицо, и сразу все видать. Первым, значит, был слуга Вит. Тогда же прошел слух, что графиня Анна захворала, а гостья осталась ходить за ней. Гостья — это нынешняя госпожа. Покойная госпожа никогда не болела, мой пригожий молодой господин, всегда была здорова, к счастью для нас, бедняков. И вдруг начала бледнеть, хиреть прямо-таки на глазах. А когда она умерла, то казалось, что в ней не осталось ни кровинки — я ведь видела ее в часовне… Ах, Боже мой!
При одном воспоминании об этом слезы потекли из выцветших глаз старухи.
— Ах, как страшно она выглядела! Совсем желтая, вся высохшая — кожа да кости. Ни капельки крови не осталось в ее теле. Она была второй. Настала очередь и третьего. Покойный граф был третьим. Ей удалось обворожить его, и он допустил ее к себе и сделал графиней. Из деревни ни один не пошел к ним на свадьбу. Все плакали и горевали еще по графине Анне. И что же случилось потом? Граф был высокий, крепкий, бодрый мужчина. Самая горячая лошадь становилась в его руках кроткой, послушной овечкой… любого кабана он мог одолеть один на один. И не он ли захворал в прошлом году? Не из него ли была высосана вся кровь, отчего он и умер? Я была в часовне — один только раз после смерти графини была я наверху — и видела усопшего графа. Весь высохший, совсем желтый, как воск. У него тоже не осталось ни капельки крови во всем теле.