Бледно-серая шкура виновного. Месть в коричневой бумаге
Шрифт:
— Приблизительно восемь тридцать, плюс-минус пятнадцать минут, — сказал он. — Только давайте выясним, как вы это докажете и почему так хорошо помните.
— Потому что на следующее утро приехал к Бэннону и узнал о его смерти. Узнал, что он прошлым утром умер. Почему-то запоминаешь, что делал в то время, когда умер твой друг.
— И что же вы делали?
— Вращался в обществе, шериф Баргун. Был гостеприимным хозяином прямо на глазах у всех и каждого. Полагаю, могу вам назвать имена, как минимум, двадцати человек, которые меня видели и беседовали со мной в то утро между девятью и десятью. Есть среди них абсолютно ненадежные. Я не подбираю
— Что значат ваши слова, «она видела почти именно то, что рассказывает», мистер?
— Она видела все, кроме меня. Видела, как кто-то это сделал, таким образом опровергая вашу теорию насчет выигрышей и потерь.
— О чем это вы?
— Кто-то ее очень здорово подготовил, шериф. Я даже был готов согласиться, что она искренне приняла за меня того, кого видела. Однако, пассаж с холодным чаем — небольшой перебор.
— Этого не было?
— Я изжарился и вспотел, помогая Ташу чинить рессору его машины. Принял душ в номере мотеля, который они мне предоставили. Как раз заканчивал одеваться, когда Джан принесла кувшин с чаем и два стакана. Мы говорили об их проблемах. Возможно, толстушка девушка даже заглядывала в окно. Но никакой постели и никаких поцелуев. Ничего подобного между нами не было. Даже мысли подобной не возникало с обеих сторон. Вышло так, что я в данный момент владею участком и предприятием Бэннона. Я купил его у Джан Бэннон, шериф. Зачем это мне понадобилось бы, черт возьми?
— Это вы его купили?
— Я приехал сегодня сюда, чтобы продать его Прессу Ла Франсу.
Баргун сильно призадумался:
— Ему, безусловно, чересчур сильно этого хочется. Пытается собрать участки для перепродажи. У него есть там клочок, Том?
— Пятьдесят акров прямо позади. Баргун кивнул.
— Может быть, сможет толкнуть, если получит прибрежный кусок.
Том почесал белоснежную, стриженную ежиком шевелюру, кашлянул и заметил:
— Банни, я бы не назвал жену Бэннона женщиной такого сорта. Нам ведь пришлось явиться туда, выгонять ее с ребятишками, все кругом опечатывать. Я терпеть не могу это дело. Стараемся облегчить его, сколько можем, да только нету никакого надежного способа его облегчить. Она была страшно расстроена, можешь поверить.
Шериф спросил и записал имена моих свидетелей. Я еще кое-что вспомнил. Почему меня ждали в отеле? Нет ли тут какой-нибудь связи с уклончивостью Ла Франса во время нашего телефонного разговора?
— Кто вам сказал, что я буду в отеле, шериф?
— Вроде бы Фредди дознался, а, Том? — уточнил Баргун, получил кивок Тома и продолжал:
— Ведь, по вашим словам, вы приехали повидаться с Ла Франсом. Вот вам и объяснение. Фредди Хаззард — племянник Ла Франса, старший сын его сестры. Самый молодой мой помощник, мистер. Да вы его в отеле видели, такой долговязый.
— Сын одного из администраторов округа?
— Точно, парнишка Монаха. Только я его не поэтому взял. Фредди закончил службу в военной полиции с хорошими рекомендациями и здесь зарабатывает свое жалованье.
— Кажется, говорили, что тело нашел некий Фредди?
— Точно. Во время обычного патрульного
— Не знаю, шериф. Но обязательно выясню. Ведь у вас тоже есть подозрения, только даже себе признаваться не хочется, очень уж славное, чистое, простое дельце.
Он хлопнул ладонью по крышке стола:
— Если это не вы, а какой-то другой чертов дурак, зачем сваливать дело на вас? Ясно ведь, что у вас может случайно найтись оправдание. Почему не дали описание, по которому мы никогда никого не нашли бы?
— Допустим, некто услыхал из вторых рук о моей теории, согласно которой кто-то слишком постарался, обрабатывая Таша Бэннона, убил его, а потом сбросил груз, заметая следы, намотал проволоку ему на руку, имитируя самоубийство?
— Если бы вы доказали, мистер, что когда-нибудь говорили об этом кому-то, это было бы полезней записанных мною фамилий.
— Я рассказывал одному субъекту о следующей возможности: кому-то сильно захотелось оказать услугу ему и Монаху Хаззарду, заставив Бэннона поскорее убраться. Потому что субъект, которому я об этом рассказывал, очень старался заполучить его землю.
— Ла Франс? — почти прошептал Баргун. — Том, как по-твоему, не надо ли ему явиться для небольшой беседы?
— Разрешите мне высказать предположение, шериф, — попросил я.
— Хотите сказать, у вас есть еще способ усложнить дело?
— Не следует ли признать самым слабым местом толстушку? Она лжет и знает, кто заставил ее лгать. Не стоит ли вызвать ее для положительной идентификации?
— Вы когда-нибудь занимались такими делами?
— Только косвенно.
— У вас были приводы, мистер?
— Четыре ареста. Ни одного обвинения, шериф. До суда никогда ни одно дело не доходило.
— Ну а за что ж вас тогда арестовывали?
— Физическое насилие, оказавшееся самозащитой. Проникновение со взломом, на которое, как выяснилось, я имел разрешение хозяина дома. Сговор, однако истец решил снять обвинение. Пиратство в открытом море — дело прекращено за отсутствием доказательств.
— Я смотрю, вы не топчетесь по одной проторенной дорожке. Том, пошли кого-нибудь за этой Арлин Денн. Том вышел, и я спросил у шерифа:
— Когда она сделала заявление?
— В субботу… начиная примерно с одиннадцати утра.
— Вы пытались найти меня в Лодердейле?
— Конечно.
— И помощник шерифа Хаззард вчера ближе к вечеру выяснил, что я нынче утром должен появиться в отеле?
— Он узнал поздно вечером, позвонил мне домой.
— У него были какие-нибудь возражения против избранного вами способа моего задержания?
— Ну… сказал, может, лучше поставить его где-нибудь — скажем, на крыше заправки, — с карабином, для верной гарантии… Вдруг вы что-то почуете и решите вообще не ходить в отель… — Он встряхнул головой. — Фредди хороший мальчик. Не может он сделать того, на что вы пытаетесь мне намекнуть.
— Я ни на что вам не намекаю.
Том привел ее через двадцать минут. Она резко остановилась в дверях, бросила на меня один-единственный взгляд стеклянно-голубых глаз и отвела его. Поверх мешковатых джинсов на ней болталась мужская рубашка, вся в пятнах, под которой явно ничего больше не было.