Бледный всадник

Корнуэлл Бернард

— Готовьте щиты! — прокричал Леофрик, и люди, мокрые и несчастные, отыскали свое оружие и выстроились у борта.

Корабль был меньше нашего, намного меньше; с низкими бортами, высоко задранным носом, толстой мачтой и длинной реей, к которой был подтянут грязный парус. Экипаж судна состоял из полудюжины гребцов, и рулевой вел его прямиком к «Огненному дракону». А потом, когда корабль подошел ближе и нос его взбил волны в белую пену, я увидел, что к короткой мачте привязана зеленая ветка.

— Они хотят вступить с нами в переговоры, — сказал я.

— Может,

удастся им что-нибудь продать, — проворчал Леофрик.

На борту маленького судна оказался священник, хотя я не сразу понял, что перед нами служитель церкви, ибо он выглядел таким же оборванным, как любой другой член экипажа. Но он крикнул, что хочет с нами поговорить, и обратился к нам на датском, хотя и довольно корявом. Я позволил чужому судну приблизиться к «Огненному дракону» с подветренного борта, и незнакомцы изумленно уставились на множество наших вооруженных людей со щитами.

Мы с Кенвульфом перетащили священника к нам на борт. За ним хотели последовать еще двое, но Леофрик пригрозил им копьем, и они подались назад, после чего суденышко отошло, чтобы подождать в стороне.

Священника звали отец Мардок. Едва только оказавшись у нас на борту, он уселся на одну из мокрых скамей, и я заметил у него на шее католический крест.

— Ненавижу христиан, — сказал я. — Вот что, любезный, не скормить ли нам тебя Ньёрду?

Он никак не отреагировал на эту угрозу: то ли не обратил внимания на мои слова, то ли просто не знал, что Ньёрд — бог моря у датчан.

— Я принес тебе подарок от моего господина, — сказал священник и вытащил из-под плаща два помятых браслета.

Я взял их — то были жалкие штуковины, из обычной меди, в пятнах окалины и почти не имеющие ценности. На мгновение я испытал искушение презрительно швырнуть их в море, но потом вспомнил, как мало выгоды принес наш рейд, и решил, что даже такую жалкую добычу стоит оставить себе. И поинтересовался:

— А кто твой господин?

— Король Передур.

Я с трудом сдержал смех. Король Передур? Ну и ну! Этот человек, возможно, и считал, что король его знаменит, но я никогда не слыхал о Передуре, так что, скорее всего, он был всего лишь местным старейшиной со звучным титулом.

— И с какой стати этот Передур посылает мне жалкие дары? — спросил я.

Отец Мардок все еще не знал моего имени и был слишком испуган, чтобы спросить. Его окружали люди в кожаной одежде, люди в кольчугах, и, увидев щиты и мечи, топоры и копья, он наверняка решил, что все мы датчане, ведь я приказал, чтобы члены команды, носившие кресты, спрятали их под одеждой. Говорили со священником только мы с Хэстеном. И если отец Мардок подумал, что это странно, то ничего не сказал, а просто объяснил, что на его господина, короля Передура, вероломно напал сосед по имени Каллин, что воины Каллина захватили высокую крепость возле моря и что Передур хорошо нам заплатит, если мы поможем ему отобрать эту крепость (священник назвал ее Дрейндинас) обратно.

Я отослал отца Мардока на нос «Огненного дракона», велев, чтобы он посидел там в ожидании ответа.

Мы рассуждали следующим образом. Посулы щедро

заплатить еще не означали, что мы разбогатеем: небось этот Передур попытается всучить нам как можно меньшую плату, а потом, скорее всего, и вовсе захочет прикончить нас.

— Самое разумное, — заявил Леофрик, — найти Каллина и посмотреть, сколько он нам заплатит.

Весьма здравое предложение. Был, правда, один минус: никто из нас не знал, где искать Каллина, который, как мы вскоре выяснили, тоже был королем, вернее, он называл себя королем Корнуолума, ибо в войске у него насчитывалось всего-навсего пятьдесят человек. Так что я отправился на нос «Огненного дракона», чтобы как следует расспросить отца Мардока. Тот рассказал, что крепость Дрейндинас была построена еще в старые времена на высоком холме, сейчас она охраняет восточную дорогу и, пока она в руках Каллина, люди Передура не могут покинуть свои земли.

— У вас же есть корабли, — заметил я.

— И у Каллина тоже, — возразил он. — И вдобавок мы не можем взять на борт скот.

— Какой еще скот? Зачем?

— Ну как же, нам нужно продавать скот, чтобы жить.

Итак, Каллин обложил Передура, и нам предлагалось выступить в роли союзников последнего.

— Ну и сколько же твой король нам заплатит? — спросил я.

— Сто слитков серебра.

Я вытащил Вздох Змея и заявил:

— Я поклоняюсь истинным богам, особенно Ходеру, который любит кровь. Но я не поил его кровью уже много дней.

Похоже, отец Мардок насмерть перепугался, и неудивительно. Он был еще совсем молодым человеком, хотя определить его возраст оказалось нелегко: волосы и борода этого человека выглядели столь густыми, что лицо священника толком и не рассмотришь — лишь сломанный нос да глаза в окружении сальных черных зарослей. Он сказал мне, что научился говорить по-датски, когда попал в плен и стал рабом вождя по имени Готфред. Но священник ухитрился сбежать, когда Готфред отправился в набег на Силлансы, острова, что лежат далеко отсюда, в западных водах.

— На Силлансах есть что-нибудь ценное? — заинтересовался я.

Я слышал об этих островах, хотя некоторые считали, что их на самом деле не существует. Рассказывали также, будто они всплывают в полнолуние и снова уходят под воду в очередное новолуние. Но отец Мардок сказал, что острова эти существуют, их зовут еще островами Мертвых.

— Значит, там никто не живет? — спросил я, но он возразил, что там находятся дома мертвых.

— А богатства у них есть? — задал я следующий вопрос.

— Ваши корабли все оттуда забрали.

Этот разговор мы вели уже после того, как священник пообещал, что Передур станет более щедрым, хотя и затруднился определить размер вознаграждения, но все же сказал, что король готов заплатить нам за помощь больше сотни серебряных монет.

Итак, мы окликнули команду корабля, на котором прибыл священник, и велели проводить нас вокруг мыса туда, где жил Передур. Я не позволил отцу Мардоку вернуться на свое судно, оставив его в качестве заложника на тот случай, если Передур просто решил заманить нас в ловушку.