Блэк и Блу

Шоуолтер Джена

Нахмурившись, Блу сел за стол и включил компьютер. Открыть содержимое флешки - требовало времени.

– Я собираюсь сделать сэндвич, - сказала Эви, нажав несколько кнопок на маленьком черном пульте. Перед ней открылся один раздел стены, показав до отказа холодильник.
– Хочешь?

Он замаскировал свое недоумение, пробормотав:

– Было бы отлично, спасибо.

– Блестяще. Я не считаю хлеб и арахисовое масло, таким образом, ты можешь сделать себе один.

Теперь, это больше походило на Эви,

которую он знал и... которая ему нравилась. Он потер двумя пальцами рот, чтобы скрыть улыбку.

– Ты всегда была такой стервой, медвежонок?

Она погрозила кулаком в его направлении.

– Прекрати называть меня этими смехотворными прозвищами. И, да, предполагаю, что всегда. Но к тому же, я должна была ею быть.
– Она вытащила нож из ящика, скрытого в столе.
– Иначе мама сломала бы меня.

Она охотно никогда не делилась информацией о своем прошлом, и он наклонился к ней, стремясь услышать больше, он делал так, когда обычно должен был совершить убийство.

– Расскажи мне о ней.

Когда она сложила два сэндвича, то сказала:

– Она могла быть генералом в армии. Все должно было идти определенным путем. Ее путем. А затем это должно было соответствовать ее высоким стандартам. Смысл в том, что ничего не было достаточно хорошо.

Малышка Эви, под военным режимом. Он нахмурился, ему не понравилась эта картина. Она когда-нибудь вела себя на свой возраст и играла?

– Если честно, я не уверена, что Майкл когда-либо виделся с ней.

Очаровательно, как она произнесла это.

– Она похожа на тебя?

– Да. На самом деле, это меня называют ее копией.

Ну, вот. Тогда понятно, Майкл не смог удержаться.

– Никаких хороших времен?

– Только когда Клэр приезжала.

Счастье омыло его, сопровождаемое горем. Обе эмоции пришли от нее. Явно смерть Клэр уничтожила ее, и она все еще справлялась с болью.

Разбивая мое сердце.

– Какое твое любимое воспоминание о сестре?

Она на мгновение задумалась, затем улыбнулась.

– Клэр заставляла меня смотреть романтические комедии, романтические трагедии, романтические... все, - сказала Эви, и ее улыбка исчезла.
– Я раньше дразнила ее ужасами сердечных эмоций, только я называла это сердечным дерьмом, а она говорила, что я никого не одурачу, что это дерьмо уже в моей крови, а затем мы обе смеялись из-за слова «дерьмо».

Блу внезапно было жаль, что он позволил своей неприязни к Эви удерживать его вдали от нее четыре года. Было бы забавно понаблюдать за ней и Клэр вместе. Огнедышащий дракон и застенчивая принцесса, так или иначе, находящие способ счастливо сосуществовать.

– У меня тоже были родные браться, - признался он.
–

Мне было всего четыре года, когда они умерли, но у них всегда будет место в моем сердце.
– Он помнил, как, прежде чем его братья и сестры умерли, каждый клал руку на его грудь. Тогда тепло разливалось по всему его телу.

В то время он не понимал, но Кейд, Каелл, Кемерон, Кеймайл и Кендис передавали свои силы ему. Это было причиной того, он пережил болезнь, которую не смогли пережить они. Это было причиной, что он был настолько силен.

И у него никогда не было шанса отблагодарить их.

На мгновение Эви застыла и затихла. Потом она подошла и с полностью пустым выражением лица вручила ему сэндвич.

– Вот.
– Она села на край стола, не волнуясь, когда она скинула вещи на пол.

Они ели в тишине, и за это он был благодарен. Чем больше она говорила, тем больше ему нравилась.

А она не должна ему нравиться, в то время пока она рядом... влияет на него. Плохое произошло. Доказательство: он уже был напряжен и болел. Готовый для секса. Грязного секса. Который ни один из них не смог бы забыть.

Что она предпочитала? Чтобы ее касались мягко? Или жестко?

Нравилось ли ей, когда ее лизали? Или кусали? Или и то и то?

Нравился ли ей оральный секс?

Он хотел ощутить ее рот на своем копье, ее темные волосы на своих бедрах.

Сила начала терзать его, и стул и стол зашатались прежде, чем поднялись в воздух. Ее глаза... темные, роскошные глаза... широко распахнулись. Она разорвала зрительный контакт, и ему хотелось выть от благодарности.

– Блу?

Ему было все равно, что ее волосы в настоящее время были светлыми, хотя ему это и не нравилось. Он все еще мог ухватить ее за прядь волос и намотать их вокруг руки и кулака. Он мог направить ее в тот ритм, в который хотел. Позже он мог бы раздеть ее и вернуть благосклонность.

Он положил руки на ее бедра. Большие руки. Нежные бедра. Она сделала вдох... но не отстранилась.

– Отодвинь меня, - сказал он. Жар ее кожи был таким интенсивным, что он мог чувствовать ожог через ее джинсы.

– Блу, я...

Приглушенный звук прервал ее.

Хмурясь, она вытащила сотовый из клатча, все еще зацепленного на талии, и прочитала сообщение на экране. Шок поднялся от нее, скользя вокруг него и затягиваясь как петля.

– Что случилось?
– Его желание немедленно охладилось. Стол и стул опустились на пол.

Она посмотрела ему в глаза.

– Думаю... Думаю, мне написал отец.

ТЫ ЗНАЕШЬ ГДЕ СОЛНЫШКО

Частично это был закодированный текст, и все же шок поднялся, Эви знала. Ее отец был в сознании.