Блэкджек
Шрифт:
– Спокойно, Тина, - Гарри пошевелил затекшими освобожденными руками, - не бойся, скоро тебя отпустят.
Он вытаскивал картины, складывал на пол, выжидая удобного момента. В сумке у Гарри был пистолет, он недурно стрелял из маггловского оружия. Уложить оборотня, прыгнуть к Джарви и оглушить рукояткой, остаться один на один с полутроллем. Из такого калибра его не прикончишь, он здоровый, как бык, но неповоротливый. Оборотень со звериной реакцией гораздо опасней. И Тина, Тина… Один против троих, заложница связывает
Аврор вытащил последнюю картину, пряча под ней пистолет. Метнул «Женщину с веером» в Лобо, надеясь выиграть пару секунд, увернулся от полутролля, заметив краем глаза зеленую вспышку над плечом.
– Петрификус Тоталус!
– услышал он сверху женский голос, и предназначенная оборотню пуля ушла в потолок.
Отчаянно завизжала Тина, подскочивший Лобо яростно пинал его обездвиженное тело, а Гарри между вспышками тупой боли думал: кто третья? Почему он не подумал, что их может быть трое?!
– Лобо, отмени приказ, нам не нужен детский труп, - приказала женщина.
– Упаковывайте картины, но сначала наложите на них Фините. Ты, Костыль, что-то больно прыткий.
Она склонилась над Гарри, дернула его за подбородок. Светлые волосы мазнули аврора по лицу, и если бы не Петрификус, он не удержал бы крик.
Блондинка со шрамами, слишком специфическими, чтобы быть результатом ожога, пореза, несчастного случая. Весь шестой курс она проходила с прыщами, складывавшимися в слово «Ябеда».
– Может, ты не Костыль?
– усмехнулась Мариэтта Эджкомб. Под косметикой шрамы, наверное, почти незаметны, но когда Мариэтта злится, нервничает, выходит из себя, они краснеют. Как сейчас.
– Тот сообразительностью и скоростью не отличался. Акцио шкатулка! Vacuum horrendum!
– Страсть как люблю на это смотреть, - промычал полутролль.
– Кабан будет нами доволен, леди?
Из открывшейся шкатулки выползли две гибкие резиновые трубки с иглами, впившимися обездвиженному аврору в шею, заиграла тихая музыка.
– Муж будет доволен, - рука с длинными холеными ногтями похлопала Гарри по щеке.
– Даже наградит. Обливиэйт девчонке, старику и Штырю. Тебе я сотру память, когда лишу магии - хочу, чтобы ты чувствовал, как сила покидает тебя по капле.
Темп музыки убыстрялся, нарастая, по одной из трубок из Гарри вытекала кровь, по другой из шкатулки поступала бурая жидкость. Что это за дрянь? Он не мог даже пальцем шевельнуть, попытался использовать невербальное беспалочковое Фините, напрягая все силы, но ничего не вышло. Будто он взял неподъемный вес и уронил штангу себе на грудь.
Полутролль басом подпевал музыке, и Гарри наконец вспомнил мелодию. Танец троллей сквиба Грига, Рози лихо отбарабанивала его на пианино на выпускном.
– Что-то долго, - послышался вдалеке писклявый, почти неузнаваемый голос оборотня, - цепляется за магию, скотина!
Горло сдавило,
Гарри хотел закричать, но связки бессильно напрягались. Свет перед глазами начал меркнуть, Главный аврор медленно проваливался в пропасть, скользил по наклонным стенкам, катился в черную яму, где его поджидала пустота.
Гарри оглох, онемел и ослеп, органы чувств предали его. Он был выпотрошен, выпит и пуст, охвачен слепым ужасом. Если это была смерть, то пришла она совсем не так, как в первый раз.
* * *
Гарри вынырнул на поверхность от того, что его отчаянно трясли. Чьи-то руки гладили лицо, на кожу падали теплые частые капли. Осязание и обоняние работали с утроенной силой, компенсируя утраченные зрение и слух: Гарри остро чувствовал терпкий древесный запах, вцепившиеся в плечи пальцы.
Он промычал, силясь сказать:
– Тихо, волчок, у меня голова сейчас оторвется. Я тут. Я с тобой. Все нормально, не реви…
Но он ничего не видел, не слышал и не мог выговаривать слова. Хорошо, хоть закончилось действие Петрификуса - Гарри сжал запястье волчка, затем нащупал мокрое от слез лицо. Скорпиус припал к его груди, мягкие волосы щекотали шею и подбородок.
А потом совершенно беспомощного, бессильного, запертого в своем теле, как в клетке, Гарри подняли заклинанием, и он закачался в воздухе - его куда-то несли.
10. Эпилог.
Первые три дня оказались самыми тяжелыми: Гарри мог полагаться только на обоняние и тактильные ощущения и в собственном теле чувствовал себя, как в гробу. Иногда ему казалось, что он разучился даже дышать, и тогда Гарри накрывало паникой. Он начинал метаться, и кто-то - чаще всего Джинни - хватал его за руки, крепко держал, пока он не успокаивался.
Первые сутки жена от него не отходила, Гарри постоянно чувствовал запах ее любимых духов от Габриэль Делакур - «Буйство бладжеров» - ваниль, корица, жасмин, ладан, мускус и кедр. Джинни все время сжимала его ладонь, служа якорем, прочно привязывающим аврора к реальности.
Вместо благодарности Гарри испытывал раздражение: он почему-то не сомневался, что жена рада его беспомощности, такое положение дел ей очень даже по вкусу. Его полная зависимость от тех, кто рядом, и неспособность себя обслуживать, катетер над лобком и капельница в вене… Он знал, что несправедлив, но страх остаться инвалидом - без зрения, слуха, голоса и магии - заставлял срываться и переживать весь спектр негативных эмоций по кругу.
Гарри перечислял заклинания, которые мог вспомнить, в алфавитном порядке, играл сам с собой в «Магию слов» - каждое следующее заклинание начинается на последнюю букву предыдущего. Пытался, как мог, не сойти с ума.