Блеск чужих созвездий. Часть 2
Шрифт:
— Так что ж ты не пошел к Железной башне? — спросил другой.
— Я ж это… Жена к матери своей потащила, говорит, капусту убирать пора, померзнет… — за столом раздался дружный хохот, кто-то выпил за семейные скрепы. — Чего ржете? А то вы своих жен не слушаете!
Разговор было ушел в сторону семейных дрязг, но Мангон ловко направил его в обратное русло, вкинув одну фразу:
— И что, его бы пустили в Железную башню?
— Да кто б его пустил? — удивился мужчина в темно-зеленой шапке. — Туда собрались представители ордена геоцинта, они говорили от лица всех нас.
— Ну да, такие же богачи,
— Ты помолчи, старый, если не знаешь, о чем говоришь! В ордене геоцинта самые храбрые из нас. Ты бы полез в пасть дракона? То-то же. И я б не полез. А они прошли в Железную башню и заставили Кейбла оставить наш город в покое.
— Я-то помолчу, — продолжал старик, — если ты мне подскажешь, как это их впустили в башню и не пожгли к Бурунду всех? А еще и власть вернули?
— А я и говорю, — встрял пьянчуга, который затеял разговор, — описали поди всю обстановку, так, мол, и так, весь народ против тебя встал. Мангона спекли в замке, Уэллу голову отрубили, остальных никто уже давно не видел. Один он остался, вот и скумекал что к чему.
— Голову Уэлла видел, да. Мангона мертвого не видел, но может случиться. Да даж если один остался… Не толкай меня, свинячье отродье! — старик со всей силы ударил по пальцам парнишку, который пытался его вытолкать, и тот взвыл. — Даже если один остался, что ж, он не защитился бы от вас, дураков?
— Дед, вот чего ты пристал? — поморщился мужчина в зеленой шапке. — Видел, катапульты какие по городу стоят? Говорят в них что-то, что разъедает чешую этих тварей, и их можно проткнуть хоть копьем, хоть шпагой.
— Ух, попадись мне дракон, — протянул пьяница, — я бы его убил. Вылил бы зелье это и своими руками бы задушил…
— Да ты и собаку не задушишь, у тебя от пива руки все трясутся! — за столом снова грохнул дружный хохот.
— Анка! — Тень взревел так, что Таня подпрыгула на месте. — Еще кружку!
— Эй, — Таня тронула его за руку, — ты как?
Мангон повернулся и посмотрел на нее. Он был пьян: выпил уже три огромные кружки, так и не поев ничего, — но в глазах горел гнев, а губы были сжаты в упрямую полоску. Таня и сама уже попробовала мед, тягучий, густой и коварный, он быстро вскружил ей голову, разлился колющим теплом по членам. Она почувствовала, что расслабляется, будто наконец смогла опустить тяжелый камень и поняла, насколько затекли ее руки.
— Они говорят, что Уэлл мертв, и его голову можно увидеть, — зашептал Мангон на ухо Тане голосом Тени, — что Кейбл предал нас. Что у них есть зелье, растворяющее чешую, а орден гиацинта оказался рыцарями-освободителями. И все у меня под носом, пока я смотрел на восток, на чертовых феррийцев, которые грабят границы… Я должен все увидеть своими глазами.
Решившись на что-то, Тень натянул повязку на лицо и попытался подняться, вероятно, чтобы тут же отправиться смотреть на голову Уэлла или прямиком к Кейблу.
— Великая Матерь, сядь, — Влад дотянулся до него и силой усадил обратно. — Ты пьян и никуда не пойдешь.
В таверне началось движение. Люди в центре зала вставали из-за столов, раздвигали их, освобождая место, появились новые лица. Это были обещанные музыканты в неярких, но удивительно многослойных одеждах. У единственной
— Напомни, кто такие Уэлл и Кейбл? — тем временем спросила Таня.
— Мои друзья. Они… — Тень чуть было не сказал “драконы”. — Такие же, как я. Уэлл — книжная ящерица, хранитель знаний. Хозяин великой библиотеки. Кажется, он знал каждый том. Он водник, у таких, как Уэлл, нет дара огня. Он голос разума и наша совесть. И совсем не умеет драться. Не умел, если эти недоумки не врут, — он замолчал и сделал большой глоток из новой кружки.
— А Кейбл?
— Генерал Кейбл, — протянул Мангон. — Старейший в Илибурге, старше его только Аррон. Главный среди нас, глава города, повелитель всего, — в его голосе звучали странные ноты то ли зависти, то ли злости. — Он не мог продать город, он и так может взять все, что захочет.
— Тогда, может, не все? — тихо предположила Таня. Мангон снова посмотрел на нее долго и серьезно, как только мог в своем состоянии. Заиграла веселая музыка. Девушка вступила первой, крепко прижав скрипку к подбородку, за ней вступила вторая скрипка, послушная длинным пальцам парня в полосатом цилиндре. За ними волынка, и гитарист ударил по струнам своей яркой гитары с непривычно маленькой декой. Последний участник группы сел за большой пузатый барабан, звук которого делал музыку ощутимой почти физически и пробуждал в душе особое возбуждение. Мальчишка в смешно сдвинутой кепке, прибывший с музыкантами, бросился вперед, в свободный центр, и принялся танцевать так задорно, что к нему присоединилось сразу несколько человек. Музыка была громкой, простой, но с ощущением эпичности происходящего, словно из титров к хорошей приключенческой истории. Вот и Влад, сидевший настороженно весь вечер, вдруг заулыбался и начал притопывать ногой.
Заиграла вторая мелодия, и мимо их столика пролетела пара, парень и девушка, выплясывающие бесхитростный, но радостный танец. Те, у кого пары не было, просто притопывали. Анка ловко маневрировала среди танцующих с полными бокалами пива и меда, рискуя в любой момент свалиться и разлить напитки, но каждый раз чудом оставаясь на ногах.
— Тень! — радостный женский восклик с трудом пробился сквозь громкую музыку. Женщина лет тридцати извернулась и упала на колени Мангону, обвив его шею руками и чмокнув в капюшон. — Наконец-то ты пришел. Какой у нас праздник! Ты обязательно должен потанцевать со мной.
Таня удивленно наблюдала эту картину. Она знала Мангона очень недолго, но с трудом могла представить у него на коленях веселую кудрявую девицу, радостную, как сама жизнь, и не обремененную приличиями. Тень что-то сказал ей на ухо, и противное чувство завертелось в Танином желудке, обожгло сердце холодом. Она нахмурилась, потерла грудь. Что с ней?
— Да не ты один! Мы все пьем здесь за рушащийся мир! — рассмеялась девица. — Так пойдем потанцуем на его костях!
Мангон упрямо помотал головой. Он достал откуда-то свернутую банкноту и велел ей выпить за бедовую голову Уэлла.