Блеск и будни
Шрифт:
Он опять заключил ее в объятия.
— Я говорю серьезно. Невилл отличный мужик и если он хоть один раз увидит тебя, то тут же втрескается.
— Но, дорогой мой, это же аморально. Может быть, даже более аморально, чем наши встречи в Шотландии. Я не могу выйти замуж за человека под таким фальшивым предлогом.
— Лиза, ты все усложняешь…
— Это не усложнение, это просто невозможно. С самого начала мы оказались в безвыходной ситуации.
Она почувствовала, как он сжал ее руки, взгляд стал холодным.
— Ничего не бывает невозможного, — прошептал он. — Выход может
— О чем ты говоришь?
— Да… ответ должен бытьнайден.
Он отпустил ее и пошел, чтобы взять свое пальто.
— Адам, что ты имеешь в виду? Что значит «ответ»? — спросила она, вдруг почувствовав недоброе.
— Лиза, я не собираюсь сдаваться. Один раз я уже так поступил и возненавидел себя за это. Пусть назовут меня безнадежным романтиком, но я люблю тебя, люблю с детских лет. Кстати, пожелай мне удачи. Завтра в палате лордов я выступаю со своей первой речью. С тех пор как генерал Уитни уехал из Англии, думаю, что с его стороны Аманде больше ничего не угрожает, и поэтому не вижу необходимости откладывать дальше произнесение своей речи.
Он подошел к двери, надел пальто.
— Адам, ты мне не ответил, — настаивала на своем Лиза, торопливо подходя к двери. — Что значит «ответ»?
Он на мгновение задержал на ней взгляд, и она неожиданно увидела что-то ужасное в его глазах.
Потом он вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
На следующий день Адам, который потрясающе выглядел в безупречно сшитых сюртуке и панталонах, вошел в зал палаты лордов. Зал оказался удивительно маленьким, всего восемьдесят футов в длину — лишь в два раза длиннее большой гостиной. Он напоминал частную часовню с экстравагантной, богато украшенной росписью и окнами из темно-красного стекла. По сторонам зала протянулись длинные, обтянутые красной кожей скамейки, расставленные по обеим сторонам прохода, с темными деревянными креслами в конце. В середине, между двумя сторонами, располагалась огромная красная подушка со спинкой. Это и был мешок с шерстью — традиционное место лорда-канцлера. За большим письменным столом с чернильницами сидели лицом к мешку с шерстью трое мужчин в париках. В дальнем конце галереи находился огромный позолоченный шатер, поднимавшийся чуть ли не до самого потолка, с каждой стороны которого располагались двадцатифутовые подсвечники. Посередине шатра, на красном ковре стоял трон, сидя на котором монарх открывал парламент.
«Палата лордов!» — думал Адам, дрожа от возбуждения, так как раньше не выступал на публике. Но когда он занял свое место на консервативной стороне палаты, его начало волновать и еще что-то помимо необычности обстановки.
Сибил… помеха к счастью… в конце концов убить так легко… он убил Нана Саиба и стал героем.
То, что подводило Адама к черте сумасшествия, заключалось не только в том, что он увидел Лизу после стольких месяцев разлуки. На политическом обеде, который Дизраэли устроил на прошлой неделе, Адама представили Эдгару Масгрейву.
Адам увидел собственными глазами, что Эдгар был более пожилым вариантом его сына Генри.
ГЛАВА
Глубокий сон Сибил нарушил шум. Она села в кровати. Спальня не была освещена, но от газовых фонарей на площади Понтефракт через окна проникало достаточно света, чтобы разглядеть, что в ее комнату вошел мужчина.
— Кто это? — прошептала она с дрожью в голосе.
Мужчина подошел ближе к ее кровати. Теперь она разобрала, что это Адам. На голое тело он накинул халат. Глаза дико сверкали.
— Адам? — прошептала она. — Что такое?
Он уже находился у ее кровати, вперив в нее широко раскрытые, дикие глаза.
— Я видел его, — прошептал он.
— Кого?
— Твоего любовника, Эдгара Масгрейва. Это правда, не так ли? Он отец Генри!
Она уставилась на него, испугавшись. Вдруг он бросился на нее, схватил за горло своими сильными руками, прижал к подушке и начал душить.
— Это правда, не так ли? — повторил он, почти рыдая. — Ты — шлюха! Это правда, не так ли?
— Адам… — задохнулась она.
— Признавайся! ПРИЗНАВАЙСЯ!
— Да…
Она почти не дышала. В ее голове все поплыло. «Он меня убьет», — подумала она.
Но тут вдруг он ее отпустил. Она жадно хватала воздух. Он стоял возле кровати, дрожа от ярости.
— Генри не должен узнать об этом, — прошептал он. — Понимаешь? Никогдане должен узнать.
Потом он повернулся и вышел из темной спальни.
— Мадам, — обратился к Лизе служащий гостиницы, — дежурный сказал, что в фойе находится маркиза Понтефракт и она спрашивает, не примете ли вы ее.
Сибил! Лиза была потрясена.
— Конечно, проводите ее сюда.
Служащий поклонился и вышел. Лиза закрыла дверь и поспешила из гостиной во вторую спальню номера. Открыла дверь и увидела в кресле миссис Паркер.
— Она спит, — прошептала няня, подходя к двери.
— К нам сейчас поднимется леди Понтефракт. Если Аманда проснется, то не выпускайте ее из спальни.
— Она не проснется. Она так обессилела, бедняжка. — Миссис Паркер закрыла дверь. Лиза подошла к зеркалу и посмотрелась в него. По какой-то причине ей хотелось выглядеть получше. Сибил! Наказание судьбы.
В дверь постучали. Лиза подошла к двери и открыла ее. Это пришла Сибил, которая прекрасно выглядела в собольей шубке — на улицах Лондона шел снег, стояла ледяная стужа. Какое-то мгновение обе женщины молча смотрели друг на друга. Потом Сибил сказала:
— Теперь я вижу, почему мой муж так околдован вами. Вы даже более прекрасны, чем я предполагала. Разрешите войти?
— Прошу вас.
Сибил вошла в номер, огляделась, пока Лиза закрывала дверь. Потом сняла шубку и перчатки. На ней было великолепное красное платье. На груди красовалась брошь — камея с бриллиантами по краям.
— Я решила, что для нас пришло время встретиться, — начала Сибил. — Я не собираюсь закатывать сцену.Я не люблю этого. Но нам надо как-то договориться. Видите ли, вчера ночью меня чуть не убил муж.
Лиза вспомнила, что говорил ей Адам в этой же самой комнате всего несколько дней назад.