Блеск жемчуга

Стоун Кэтрин

–  Как я могу обещать тебе это?!

–  Потому что, - тихо ответила она, - ты говорил мне, что любишь меня. Если ты действительно меня любишь, ты должен обещать мне это.

Женщины и раньше пытались играть на чувствах Гарретта; они ставили ему глупые ультиматумы, заставляя раскрыть его равнодушие к ним, обрушивали на него всю свою ярость, а потом умоляли о новом шансе. Но Джулиана вовсе не играла им - она знала, как он любит ее.

–  Обещаю, Джулиана, я никогда не приеду в Гонконг и не буду заставлять тебя изменить свое решение. Но я всегда буду любить тебя,

Джулиана, всю свою жизнь только тебя.

–  И я буду любить только тебя, Гарретт, и никого другого.

–  Я буду ждать тебя, Джулиана, и когда ты перестанешь бояться и позовешь меня, я приду.

–  Я никогда не перестану бояться, никогда. Пожалуйста, не жди меня, Гарретт. Обещай мне и это.

Гарретт Уитакер знал Элизабет Париш с детства. Их родители дружили, и, когда у них появились дети, они еще сильнее сблизились. Паришам нравились Блейк и Гарретт, они любили мальчиков как родных, а Уитакеры любили Бет Париш как дочь, которой у них не было.

В ту минуту, когда Бет перенесла свой детский взгляд с родителей на окружающий ее мир, она была пленена Гарреттом. Еще девочкой она следовала за ним по пятам, не скрывая своего восхищения, а он поражался ее безрассудному поклонению своей персоне и относился к ней по братски.

Однако именно Блейк первым обнаружил, что голенастая, как жеребенок, Бет превратилась в стройную красавицу. «Ей следовало бы влюбиться в Блейка, - думал Гарретт, - это была бы прекрасная парочка: кронпринц и принцесса. Этот союз привел бы в восторг всех Уитакеров и Паришей».

Однако Бет была увлечена только Гарреттом. Для нее только он был совершенством, принцем «Очарование», и хотя Гарретт знал, что эта оценка далека от действительности, он все таки старался скрыть, из уважения к ней, свои недостатки. Он всегда был ее другом и ни разу не назначал ей свидания. Бет же была абсолютно уверена, что в один прекрасный день они с Гарреттом поженятся. Между тем она ходила на свидания, смеялась и набиралась опыта, а их дружба становилась все крепче.

Бет хранила, как святыню, все письма, что писал ей Гарретт из академии, летной школы, и даже из Вьетнама. Гарретт же хранил многочисленные письма Бет только до получения следующего, в промежутках, впрочем, неоднократно перечитывая их. Ему писали многие женщины, но отвечал он только Бет.

Гарретт никогда не задумывался над тем, что Бет влюблена в него. И через несколько месяцев после того, как они навсегда распрощались с Джулианой, он понял, что и он любит Бет. Это была не та страсть, что он пережил по отношению к Джулиане, но их связывало прошлое, дружба, взаимное уважение и многое другое.

Гарретт торжественно пообещал Джулиане, что никогда не будет просить у судьбы большего, чем та дарованная им райская неделя. Он не менее торжественно пообещал себе, что Бет, которая с радостью согласилась стать его женой, никогда не узнает, что некогда в его судьбе была женщина по имени Джулиана.

Гарретт и Бет поженились через два месяца после его возвращения из Вьетнама. Бракосочетание показалось посторонним несколько поспешным, но для сердец, которым нужна была хоть искра надежды в той

тьме, что последовала за смертью сына, эта свадьба была как раз вовремя. Брак Гарретта и Бет обещал возрождение, покой и неразрывность семейной традиции.

«Я нужна ему». Это чувство было столь сильным, что от него невозможно было освободиться.

«Я нужна Гарретту». Его сердце взывало к ней. И не одно ее сердце было переполнено радостью, когда она укачивала на руках свою дочку, родившуюся два дня тому назад.

Джулиана почувствовала в себе новую жизнь еще до того, как Гарретт покинул Гонконг. Он оставил ей самый драгоценный из даров любви, и теперь, качая дочь, она поняла, какое чувство уверенности он придавал ей. Теперь у нее навсегда осталась частичка его самого, а у него остались только воспоминания.

Однако воспоминаний об их любви не хватило - Гарретту нужна была она, ведь в отличие от Джулианы, у него не было частички ее самой, которую он мог бы прижать к сердцу.

«Что будет, если я позвоню ему?
– безмолвно спрашивала Джулиана у судьбы.
– Кому это может повредить? Какая катастрофа последует вслед за этим звонком?

Нет, пожалуйста, нет, - молилась она.
– Это будет только один звонок, ведь я так нужна ему. Пожалуйста, позвольте мне его, прошу вас!»

Была почти полночь. Гарретт подъехал к своему дому впервые за последние два дня. Врачи сказали, что ему необходим сон, и запретили появляться у блока интенсивной терапии новорожденных до восьми часов следующего утра.

Он проведет эту ночь в особняке Хайленд парка один: родители были у Паришей, так как Роберт и Айрис нуждались в них больше, чем он.

Телефон начал звонить в тот самый момент, как Гарретт открыл дверь. Он ринулся к нему, стараясь подавить страх.

«Что то случилось, - подумал он.
– Они сказали, что ситуация нормализовалась, но она почувствовала, что меня нет. Она знает мой голос и поняла, что больше не слышит его, и…»

–  Алло?

–  Гарретт?

–  Джулиана, - прошептал он, охрипнув от напряжения, которое она смогла почувствовать, и от тоски, которую приходилось так долго скрывать.
– Джулиана.

Когда Гарретт сумел справиться с нахлынувшими эмоциями и обрел способность к членораздельной речи, он рассказал Джулиане о том, что семь месяцев назад женился. Он сказал, что любит Бет, но не так, как ее, а светло и спокойно.

Бет забеременела в первую же их брачную ночь, и следующие семь месяцев прошли в совместном радостном ожидании новой жизни. Казалось, трагическая смерть Блейка постепенно начинает забываться, и все начинают приходить в себя, но два дня назад, утром в канун нового года, у Бет началось кровотечение, превратившееся в кровавый поток, сначала унесший ее сознание, а потом и саму жизнь.

Но за несколько минут до смерти Бет родила на свет девочку: недоношенную, маленькую и хрупкую, так что сначала казалось, что она не жилец. Но она выжила, и с каждым часом ее шансы на жизнь все увеличивались; сегодня вечером доктора впервые пообещали, что ночь должна пройти спокойно, так что он рискнул вернуться домой.