Блестящая партия

Маклейн Джулиана

Его мать, выходя замуж за отца, была ослеплена тем величием и вниманием, которое его окружало, и к чему это ее привело? Она потерпела полное фиаско.

Положив локти на стол, Джеймс продолжал рассуждать. Вполне вероятно, что американская наследница совсем не похожа на его мать и прекрасно может постоять за себя. Что-то в ее облике говорило о том, что у нее сильный независимый характер. Но окажется ли это достоинством или недостатком в браке? Ему всегда хотелось, чтобы мать возражала и сопротивлялась отцу...

Может быть, ему имеет смысл пойти вечером

на бал в Уэлдон-Хаус? Американка наверняка окажется там. Окончательное решение еще не принято, и, хотя она понравилась ему, его совсем не так легко сбить с ног, и он не намерен сдаваться. Всю жизнь он тренировал себя таким образом, чтобы не поддаваться страстям, и поэтому посещение сегодняшнего бала будет просто разведкой, а может быть, и началом серьезного бизнеса, поскольку ему необходимо спасать имение и имя герцога от разорения. Если ему не удастся это сделать, ни он, ни его мать, ни даже Мартин не смогут решить свои проблемы.

Зато в случае успеха уже в следующем поколении может появиться наследник, свободный от опасного груза прошлых лет. Что, если женитьба на богатой амбициозной наследнице окажется средством спасения имени Уэнтуорт? Если Джеймс не потеряет голову, как его отец и другие предки, то он сделает весьма полезное дело, и не только полезное, но абсолютно необходимое для каждого члена их аристократической семьи.

Итак, он встретится с ней, но не станет обращать внимания на ее красоту. То, как она будет выглядеть и как поведет себя, не окажет на его решение никакого влияния. Для всеобщего блага, и особенно для блага самой наследницы, он в будущем постарается руководствоваться только меркантильными соображениями.

Глава 2

Все окна Уэлдон-Хауса были ярко освещены, и джентльмены в высоких шляпах, ведя под руку дам, плавно двигались по красному ковру к массивной входной двери. И все же пока экипаж медленно приближался к величественному зданию, в душе Софи крепло смутное предчувствие приближающейся беды.

Напротив Софи разместились Беатрис в новом розовом атласном платье от Уортса, отделанном золотистым кружевом, и Флоренс Кент, графиня Лансдаун. На графине было темно-синее шелковое платье с отделкой из жемчуга.

– Смотрите не забудьте, – проговорила Флоренс, надевая перчатки, – на вечере будут маркиз Блэкберн, граф Уитби и граф Мэндерлин, все трое не женаты. Софи, они должны стать вашими самыми главными целями сегодня. Еще приедет барон из Норфолка, я только никак не могу вспомнить его имя...

– А герцог будет сегодня на балу? – прервала ее Беатрис.

Флоренс удивленно вскинула брови:

– Герцог редко бывает на балах, и в любом случае я бы не заглядывала так высоко. Мне кажется, этот человек сделан из камня, и его никто не сможет сдвинуть с места. О, смотрите, уже наша очередь!

Обрадовавшись тому, что Флоренс не считает герцога претендентом на ее руку, Софи вспомнила слова, сказанные ей о нем незнакомой английской девушкой: «Избегайте его, если не хотите, чтобы ваш брак превратился в кошмар. Говорят, что его семья проклята».

Интересно,

в чем может состоять это проклятие, с любопытством подумала Софи. Тем временем экипаж подъехал ближе к входу и дверь распахнулась. Одетый в ливрею слуга помог дамам выйти из экипажа, и они прошли по длинному красному ковру к входной двери.

Им пришлось остановиться позади молодой английской пары, ожидавшей своей очереди, чтобы обменяться любезностями с хозяевами. Стоявшая впереди леди, обернувшись, улыбнулась им, затем, нагнувшись к своему спутнику, прошептала:

– Это американка!

Софи вдруг невероятно разволновалась, и у нее снова появилось такое ощущение, как будто она проваливается в глубокую опасную яму, заполненную водой. В этот момент ей безумно захотелось добежать до кареты и попросить немедленно отвезти ее домой, но не к Флоренс, а в Америку, к любимым сестрам, к их приятному и легкому общению, когда они вместе веселились, ласково подшучивая над матерью. Что ее сестры делают сейчас? Спят спокойно в своих постелях? Или, может, рассказывают друг другу забавные истории, сидя перед камином?

Наконец пара, стоявшая перед ними, прошла, и Софи реверансом поприветствовала хозяев, стоявших на вершине мраморной лестницы. Затем они прошли в гардеробную, чтобы оставить там свои плащи и привести в порядок прически.

Беатрис похлопала дочь по руке, и Софи, которая была значительно выше своей матери, наклонилась к ней.

– Дорогая, пожалуйста, не забудь: если заметишь герцога, немедленно скажи мне. Я не пожалею никаких усилий, постараюсь представить тебя ему и сделать так, чтобы вы потанцевали хотя бы один танец!

Софи с трудом скрыла недовольство словами матери, которая так не вовремя собралась «не жалеть усилий».

– Мама, предоставь это мне и не вмешивайся, пусть все идет своим чередом.

– Как это «не вмешивайся»? – возмущенно прошептала Беатрис. – Я твоя мать и хочу для тебя только самого лучшего. Я знаю, что ты ищешь сказочного героя, но сказки далеко не всегда совпадают с реальной жизнью...

На этом Беатрис закончила свои нравоучения, чему Софи была несказанно рада. Одна мысль о том, что мать собирается уже этим вечером «подцепить герцога на крючок», вызывала у нее желание провалиться сквозь щель в полу и оставаться там до утра.

Софи твердо решила не допускать, чтобы ее преподнесли герцогу как малиновый крем на блюдечке с золотой каемочкой, который он мог бы понюхать и попробовать, прежде чем решить, нравится ему это угощение или нет. Сегодня вечером она сама будет решать, что ей делать, и если все-таки захочет познакомиться с ним, сделает это в хорошем настроении и по своей воле.

Джеймс, как всегда, появился на балу с опозданием и быстро прошел через зал. Холодным взглядом он окинул просторное помещение, которое освещали свечи в низко висящих массивных подсвечниках и блеск золотых кружев на дамских платьях самых различных оттенков. Пол зала был отполирован до зеркального блеска, и пары плавно кружились в вальсе под изумительную музыку Штрауса.