Блистательный рыцарь
Шрифт:
научить вас, как обучать других, я буду относиться к вам также, как вы должны будете
относиться к крестьянам, которых будете обучать. Я не буду вежливым. На самом деле
я собираюсь быть максимально грубым. Я не знаю, почему это позволяет сделать людей
абсолютно послушными, но это работает.
Если больше вопросов нет, то завтра на рассвете я жду вас у ворот. Будьте в полном
вооружении и в хорошей обуви. Мы начнем с пробежки в три мили, а затем я буду вас учить
маршировать.
139
Шел
– Петр, какого черта ты тут делаешь? – спросил я.
– Мой господин? Я ваш оруженосец и когда вы позвали всех ваших рыцарей, я подумал…
– Ты подумал неправильно! Ты мне нужен как бухгалтер. Ты мне не нужен
как инструктор! А теперь отсюда убирайся!
Петр ушел, почти плача.
– Не слишком ли Вы были с ним грубы, мой господин?
– спросил пан Владимир.
– Закрой свой рот, Владимир! Когда я захочу услышать твое мнение, я тебе об этом
скажу!
Это задало тон нашему обучению. Такая грубость была не нужна с моими рыцарями
и, тем более, не с Петром, но она была необходима при общении с крестьянами и рабочими, которых мы будем тренировать.
Пан Владимир неоднократно ввязывался в бой вместе со мной и сражался как отморозок.
И у меня не было никаких сомнений о братьях Банки и также я думаю, что Петр прошел бы
через огонь, если бы я его попросил.
Это дало мне идею. Однажды я прочитал статью про хождение по огню в "The Skeptical Inquirer", американском журнале, созданном с целью развенчания культовых практик, которые
изобилуют в этой стране. Американцы возводят их право на личную свободу до крайности, и разрешают все виды верований: в летающие блюдца, саентологию и другие виды
сумасшествий. В журнале довольно подробно объясняется, как можно ходить по ложу
из раскаленных углей и при каких условиях это можно делать безопасно.
Если что-то и может убедить армию, что она непобедима, то это возможность пройти
через огонь! Возможно, как часть выпускных упражнений. Да…
Так что мы пробежали три мили в полной броне, и я убедился, что я остаюсь
впереди них, даже если мои легкие болели, а мои ноги ныли в течение недели после этого.
Мышцы, необходимые для езды на лошади существенно отличались от тех, которые
необходимы для бега! За этим последовал час гимнастики прямо на снегу, а затем
марширование. Прозвенел звонок на обед, но я его проигнорировал и заставлял
их маршировать, пока они, по крайней мере, не научились ходить в ногу.
– Остался ты один, Владимир!
Мы молчали все время, пока ели остатки от обеда. Некоторые
140
После еды мы снова встретились в моем кабинете.
– Теперь, господа, вы можете говорить свободно. Одной из причин этих наших
совещаний во второй половине дня будет объяснение и подведение итогов того, что вы
делали утром.
– Очень хорошо, что Вы всех нас собрали, - сказал пан Грегор, - Я бы хотел знать, почему Вы считали нужным говорить с нами так грубо. Если бы я не давал вам присягу, то клянусь, что я вызвал бы Вас на дуэль за некоторые из вещей, что Вы мне говорили.
– Ну… я предупреждал вас, что я собираюсь это сделать, но вы не восприняли меня
достаточно серьезно. Мне что, нужно поговорить с вами так, как я это уже делал? Ответ - нет, не нужно. Вы четверо потратили большую часть своей жизни, готовясь к сражениям.
Вы к этому готовы. Вся ваша самооценка зависит от того, как вы можете служить своему
сюзерену в битве и с честью сражаться. Но это необходимо, чтобы вы знали, как нужно иметь
дело с людьми, чья предыдущая жизнь была направлена на то, чтобы просто получить
достаточное количество пищи, чтобы прокормить свои семьи и, может быть, отложить немного
денег на черный день. То есть, с большинством людей в этом мире. Вы должны требовать
от них мгновенного послушания прямым приказам, даже если порядок не имеет для них
абсолютно никакого смысла. Я не знаю почему, но если кричать на людей, то, кажется, этого
можно добиться.
– Скажи мне, пан Владимир, что ты чувствовал, когда я на тебя кричал сегодня утром
за то, что ты защищал Петра?
Пан Владимир на мгновение задумался.
– Сначала - гнев, мой господин. Затем - стыд. Стыд за себя из-за того, что оскорбил
своего сюзерена и стыд за Вас из-за того, что Вы себя так унизили.
– Точно, - сказал я, - Гнев и стыд. Но гнев проходит гораздо быстрее, чем стыд. Я думаю, маловероятно, что вы будете говорить также в тех же обстоятельствах. Сейчас вы уже
не сердитесь на меня, отчасти в результате нашей беседы, а отчасти от того, что мы знаем
друг друга в течение длительного времени. У мужчин, которых вы будете обучать, не будет
ни преимуществ вашего предыдущего знакомства с инструктором по строевой подготовке, ни преимуществ от этих встреч. Они научатся вас ненавидеть, что является необходимой
частью подготовки. Спустя годы, когда все закончиться, большинство из них оглянется назад
и взглянет на вас с уважением, но это будет очень слабой наградой. На самом деле, быть