Ближе к истине
Шрифт:
Маневрируя над автострадой, мой ведомый во время разворота нечаянно оказался впереди меня. И я видел необычный полет бомбы, которую он сбросил: прошив одну машину, она срикошетила от асфальта, прошила вторую, проломила крышу третьей, набитой солдатами, и взорвалась. Видно было, как трупы их разлетаются в разные стороны.
Увлекшись следующей атакой, мы прозевали появление вражеских истребителей. Они налетели на нас, как саранча. Мой ведомый был тотчас сбит и, объятый пламенем, отвернул от автострады к лесу. Меня блокировали с трех сторон и дали сигнал следовать за ними.
Угрожая расстрелом в упор, привели меня на ихний
маю, все равно я вас проведу. В конце пробега развернулся и стал так, чтобы в удобный момент подвернуть еще на 45 градусов и быстро взлететь. Важно точно подобрать этот момент. Сижу в кабине, делаю вид, что освобождаюсь от ремней, сам посматриваю, где находятся истребители, сопровождавшие меня сюда. Вижу, они сделали разворот и пошли на посадку. Один из автоматчиков делает крест руками, мол, выключай мотор. И пытается влезть на крыло. Медлить опасно. А тут, чувствую, настал благоприятный момент взлетать. Зажимаю тормоза, даю полный газ мотору, струей воздуха сдуваю проворного немца. Истребители на подлете. Я подвернул им навстречу и под «брюхо». И огонь из всех видов оружия. Первый сразу круто рухнул. Я убрал шасси, чтоб не зацепиться за торчащий хвост упавшего мессера. Немного отвернул вправо, помахал крыльями и за лесок. Вскоре был дома.
Рассказав мне этот странный и страшный эпизод, почти на грани фантастики, Юрий Яковлевич помолчал, покашлял в кулак, посмотрел на меня искоса, улыбнулся.
— Ладно! Расскажу и это. С тех пор, как я побывал в «гостях» у немцев, Смерш не спускал с меня глаз. Сначала просто хотели арестовать и упрятать. Но кто-то сильный защитил меня. Я был на хорошем счету у командования. Я чувствовал, да и сейчас чувствую, за собой глаз. Посмеиваюсь только. — Он снова искоса посмотрел на меня. — По — моему, и вы у них в поле зрения. Из-за меня.
— Не может быть!
— Может. Я по письмам почувствовал. Кто-то в них лазит…
Он усмехнулся печально.
— Такова селяви.
Бронепоезд у Темкино
В 1942 году стабилизировалась линия фронта под Вязьмой вдоль реки Воря, перерезав линию железной дороги из Калуги на Вязьму. Участок железной дороги за станцией Износки между Угрюмово и Темкино проходил в густом лесу, и нашими артиллеристами не просматривался. Именно на этом участке маневрировал немецкий броне
поезд: подойдет к линии фронта, обстреляет наши позиции и спрячется на время. А наши потом быот по пустому месту. Командование наземных войск попросило наше командование избавить их от беспокойного нахала.
Выполнение этой боевой задачи было поручено мне.
Из-за низкой облачности мы не летали. Непрерывно моросил дождь, видимость не превышала 500 метров. Но меня это устраивало: не будут беспокоить истоебители противника.
Вдоль линии железной дороги пошел на запад. Вот промелькнули окопы нашей передовой. Земля унылая — словно оспой, покрыта воронками, обширные черные подпалины. И вот уже неприятельские рубежи. Почему-то не стреляют. Наверное, не ждали в такую погоду, не готовы…
Вот и Вязьма впереди вдалеке. Внимательно всматриваюсь: железнодорожные пути свободные. Отворачиваю вправо Через минуту — уже над селением с уцелевшими домами. Возле одного, кирпичного, — больное скопление легковых и бронемашин. Похоже — штаб Проскочив селение, делаю стандартный разворот на 180
Потом его добивала уже наша артиллерия.
Довольный, что цел и невредим, — сижу, пишу донесение. Заходит механик. Пойдем, говорит, покажу. Подходим, он дает мне в руки еще горячий термический снаряд и предлагает потрогать поврежденную этим снарядом Дюралюминиевую обшивку крыла у самого лонжерона. Обшивка вокруг дыры тоже горячая и выкрошивается как песок.
Повезло!
Разное и 22 августа 1942 г.
За время войны меня сбивали и подбивали тринадцать раз. Но не всегда с тяжелыми последствиями. И на войне бывают счастливые случайности.
Во время битвы под Москвой я был сбит, когда атаковал танки. Дотянул кое-как до своего аэродрома в Монино, сел, стараясь помягче. Но во время пробега мой самолет рассыпался на куски. Я выбирался из-под обломков.
Во время атаки танков под Юхново был подбит и сел на минное поле, покрытое глубоким снегом. Чудом не подорвался, выбрался и пришел к своим в Калугу. На следующий день уже летал на другом самолете.
Но не всегда обходилось. 16 мая 1942 года меня сбили через десять — пятнадцать секунд после взлета с аэродрома в Адуево. Подкараулил фашист. При падении самолета получил тяжелую травму черепа и потерял много крови. Без малого месяц пролежал в Центральном авиагоспитале в Москве. Выписали негодным к летной службе. Но война-то продолжается. Воевать кому-то надо. Что толку с того, что я с моим половинным здоровьем останусь жить, а молодые здоровые ребята будут гибнуть. И я настоял на возвращении в полк.
Утром 22 августа 1942 г. слетал в разведку боем по направлению западнее железной дороги Сычевка — Ржев. Обнаружил огневые позиции немцев. Доложил по радио координаты цели. Возвращаясь из боевого задания, сбил одного «Ме-109», атаковавшего группу впереди летящих штурмовиков. Сфотографировал момент атаки и место падения фашиста. И об этом доложил на землю. Вернулся благополучно.
Во второй половине дня мне было поручено вести два полка на штурмовку железнодорожных эшелонов на станции Ржев и артиллерийских позиций, которые я обнаружил северо — западнее Сычевки.
Боевое задание выполнил.
Только развернулись на обратный курс и я доложил о выполнении задания, как у меня посыпались стекла приборов в кабине. Мотор забарахлил. Я понял: по мне прошлась пулеметная очередь.
Не знаю, работал ли тогда мой передатчик, но я нажал на кнопку и сказал: «Я «Гром-13»! Подбит, выхожу из строя, заместитель ведет домой».
Немного снизившись на этой же прямой, пропустил
вперед товарищей и решил принять бой с истребителями противника. Помирать — так с музыкой!..