Ближе
Шрифт:
Все присутствующие посмотрели на человека, поднявшегося со скамейки, на которой сидели бойцы Новой Германии. Высокий, наголо бритый, с роскошными усами, он держался независимо и властно. Коротко поклонившись Ребеккам, он щёлкнул каблуками начищенных до блеска сапог.
— Я оставляю вас в надёжных руках! — с облегчением воскликнул канцлер и удалился из палатки с максимальной скоростью, на которую только были способны его толстые ноги.
— Я буду вашим военным посредником, — сообщил полковник, подходя к карте.
Подождав,
— Прежде чем мы поговорим о протоколе и о том, каким именно образом мои люди будут участвовать в поисковой операции, я хотел бы сориентировать вас на местности.
Его палец упёрся в точку на карте.
— Это заброшенный урановый рудник, где вы попали в засаду. А вот ваш маршрут…
Глядя на карту, Ребекка-два неожиданно спросила, указав на три золотых треугольника:
— Вот здесь, в джунглях, что это?
— Это внушительных размеров сооружения, хорошо различаемые даже на большом расстоянии. Древние пирамиды… но мы не…
— Пирамиды?! — воскликнула Ребекка-два и быстро переглянулась с сестрой. — А есть в джунглях что-то… ещё большего размера?
— Ничего, чего нельзя было бы увидеть за деревьями, — ответил полковник Бисмарк.
— Раз так, мы должны идти прямо туда. Потому что доктор Берроуз наверняка попытается попасть туда… как мышь в мышеловку! — заявила Ребекка-один.
— Именно там мы скорее всего найдём людей, которых ищем, — пояснила её сестра полковнику. — И именно оттуда начнём поиски.
Со стороны немецких солдат раздался изумлённый гул. Полковник Бисмарк посмотрел на карту.
— Я должен сказать, что мы никогда не исследовали этот район. Он считается местом повышенной радиации и не представляет стратегической ценности… — Полковник сделал паузу. — И ещё кое-что.
— Что? — одновременно спросили обе стигийки.
Полковник крутил ус, явно не решаясь говорить.
— Мы… мы уже теряли там людей. Хотя никогда никого там не видели… Там, совершенно очевидно, обитают аборигены… Каким-то образом им удаётся скрываться всё это время.
— Ай, тайна! Ой, тайна! Я люблю тайны! — радостно закудахтал Кокс, хлопая в ладоши.
Полковник Бисмарк нахмурился:
— Это не смешно. Учитывая то, сколько людей мы потеряли за эти годы… И они были профессиональными военными, тренированными и хорошо подготовленными, отлично снаряжёнными. Судя по всему, аборигены весьма и весьма опасны. И умны. Мы много раз посылали в тот квадрат самолёт-разведчик, но никогда никого не видели. — Он поднял на Ребекку-два суровые серые глаза: — Скорее всего, те, за кем вы охотитесь, уже мертвы.
— Но кто эти аборигены, как вы их называете? — спросила Ребекка-один. — Партизаны?
— Нет, я бы так не сказал. Если у них и имеется в распоряжении оружие, то самое примитивное. Наши Учёные считают, что
Ребекка-один презрительно фыркнула.
— Фух! Если доктор Копуша узнает об этом, то будет на седьмом небе от счастья.
— На седьмом небе? — непонимающе уставился на неё полковник, очевидно, не знавший этой идиомы.
— Неважно! — нетерпеливо бросила Ребекка-два, склонившись над картой. — Что бы вы ни говорили о риске, мы начнем поиски именно оттуда. Наверняка люди, похитившие у нас вирус, там.
— И если Уилл Берроуз ещё жив, то очень скоро он умрёт! — кровожадно ухмыльнулась её сестра. Она невольно положила ладонь себе на живот, словно вспомнив боль от раны.
— Он умрёт… когда я вырву ему кишки!
Элиза набрала полную ложку овсяной каши, а другой рукой нажала на подбородок миссис Берроуз, чтобы открыть ей рот. Посмотрев на кашу, помедлила немного, а затем, словно решившись на что-то, сунула ложку в рот женщине.
— Хоть ты и тупа, как последний копролит, но есть соглашаешься… — пробормотала Элиза.
Однако, по всей видимости, у миссис Берроуз отказал глотательный рефлекс: каша потекла у неё изо рта.
— Господи помилуй, тупая корова! — выругалась Элиза. — Ты меня испачкала!
Она вскочила, с отвращением вытирая брызги каши с лица и блузки.
— Во второй раз повезёт! — мрачно заметила она, возвращаясь на своё место и набирая ещё одну ложку. Однако ничего не вышло и на этот раз. И на третий. И на десятый. Раз за разом пыталась Элиза накормить больную, и раз за разом миссис Берроуз заходилась клокочущим кашлем, а каша оказывалась на лице и одежде Элизы.
Наконец разъярённая Элиза швырнула ложку в миску и поставила её на стол.
— Что ж, если не хочешь принимать нашу пищу, тебя действительно ждут неприятности, — она с ненавистью смотрела в безжизненное лицо миссис Берроуз.
Небрежно вытерев ей подбородок, Элиза забрала посуду и вышла из комнаты. В коридоре её встретила мать.
— Она знает! — мрачно сказала старуха, потирая скрюченные артритом пальцы.
— Не говори ерунду! Посмотри на неё, как она может хоть что-то знать.
— Раньше она прекрасненько ела, почему именно сейчас перестала? Она знает, знает!
— Ерунда! Она просто кашляет, это простуда. Вот и всё. Но если она перестанет есть, то долго не протянет, так что желаемого результата мы всё равно добьёмся. — Элиза посмотрела на миску, которую держала в руках. — Лучше позаботиться об этом. Мы же не хотим, чтобы ещё с кем-то случилось что-то плохое. Я её хорошенько вымою.
С этими словами она отправилась на кухню — выбрасывать кашу, приправленную ядом слизняков. Её мать заглянула в комнату к больной.