Ближнего твоего
Шрифт:
И тут взгляд хозяйки остановился на плите. Она ведь так долго готовила. Неужели никто так и не оценит ее трудов?! И косметика с лица еще не смыта.
– Ну, как знаешь... Зайти? Часика через пол?
Сказать просто "да", а потом встретить "хлебом-солью"? Ну вот еще! Решит, что это она засуетилась в честь его прихода. Обойдется.
– Ой, погоди, я выключу, у меня тут подгорает... Ну, конечно, заходи... Да-да-да. Заодно и попробуешь... Н-ну, пока...
Глаза бы ее тебя не видели. А Олег... Если все-таки позвонит. И даже если завтра... Сказать что-нибудь такое... Чтобы поревновал?!?! Боже, какая же она дура! То есть
Глава 14
Тот, кто следует разуму, - доит быка.
Умник будет в убытке наверняка!
В наше время доходней валять дурака,
Ибо разум сегодня в цене чеснока.
Омар Хайям
– Какая же она умная, эта Тора!
Шимон на это откровение Святого презрительно усмехнулся.
– Свежее открытие.
– Точно-точно тебе говорю, все это не так просто! Взять хотя бы первую главу. Ведь это ключ ко всему Танаху, не поняв его, нечего и браться дальше. Обычно же это как воспринимают? Ну, история. А вот Змей хотя бы. Сказано: "Положу вражду между ним и тобой". (Речь о женщине.) - Шимон кивнул подтверждающе. "Ты будешь поражать его в голову, а он тебя в пятку." Произнеся это, Бар-Йосеф посмотрел на собеседника так, как будто в этом изречении и был скрыт ответ на все мировые загадки.
– Ну и что?
– А то, что Змей - это я уже понял - это член.
– Шимон шумно выдохнул. Его уже достала зацикленность Святого. Похоже, за долгое время аскезы бедняга так натерпелся, что мысли его постоянно съезжали на одно и то же: древесные стволы, звери, залезающие в нору, хвосты и башни, особенно если по три - все ассоциировалось у Бар-Йосефа с одним и тем же.
– Ну змей-то чем похож?
– Женщина поражает его в голову, то есть не дает подниматься, ослабляет, и отбирает энергию... Это все точно... Вопрос другой: почему в пятку? Может быть в пятке... находится... образуется... заложено...
– Бар-Йосеф начал мямлить что-то невнятное, как нерадивый школьник, выдумывающий на ходу заново невыученный урок, который его спросили. Конечно, он ломится в открытую дверь. Гораздо более ученые люди в Иерусалиме давным-давно уже обсудили каждую букву Писания и выяснили, что она значит. Все изыскания и откровения Святого, конечно, идут от полной его необразованности, просто-таки девственной. И глупости. Вот и опять:
– Вчера мне снился сон, и он указывает мне путь к истинному ответу...
Ну разве умный человек станет доверять снам? Недавно Святому, как он любит говорить, "открылось", что он не Назир (назаретянин), а Назорей (подвижник) - по созвучию. Он вообще помешан на этих созвучиях и случайных совпадениях. Прочтя слово наоборот, переставив половину букв или переогласовав, он утверждает, будто открывает истинный его смысл... Когда же Шимон заметил, что тогда и Яков - Назорей, Бар-Йосеф ответил, что Меньшой скорей Нахир (язычник). Остроумно, конечно, но с логикой, мягко говоря, напряженка.
С другой стороны, кто сказал, что Исайя или Иеремия не был глуп? Мудры были Соломон и Иосиф Прекрасный. Обоих святыми назвать трудно.
Критический ум ни за что и никогда не решит, что то, что тебе приснилось или привиделось, есть нечто большее, чем просто сон и видение, а если и решит, то станет метаться в сомнениях: от Бога ли слышит слово или от хитрого Дьявола, да так никому ничего и не скажет. Чтобы о каждом пригрезившемся тебе от голода и зноя чудовище кричать на всех базарах, необходима наивность,
– А ко мне сегодня Эстер обещала привести какую-то свою подружку послушать. Святой сказал это небрежно, как бы мимоходом, но в тоне его чувствовалось почти ликование, что кто-то ходит его слушать, и интересуются все новые, и, может быть, таким путем Господь и подарит ему с дюжину настоящих учеников.
– Постой, разве ты продолжаешь общаться с Эстер? А кто ее демоном обзывал и падшим ангелом, и пауком хищным?..
– Точно-точно тебе говорю: раньше в ней говорил Демон, а постепенно пробуждается спавший в ней Ангел. Пробуждается Дух. Ты бы видел, с каким интересом и вниманием она меня слушает, какие вопросы задает...
– Часто приходит?
– Иногда приходит, иногда я захожу. Так ты бы видел...
Видел. Тогда, правда, она слушала не Бар-Йосефа, а Шимона, и интересовалась, столь же искренне, не возрождением духа, а конструкцией военных машин. Но разве важно, чем "искренне интересоваться"? Важно - кем.
Борух в свое время хотел купить проститутку и подослать ее Святому. Идея застопорилась потому, во-первых, что денег было жалко, а во-вторых, они бы все равно зря пропали...
– А что подружка?
– Пока не знаю...
– Чего ты это стал так активно проповедовать именно дамам? Причем, мягко говоря, не самым праведным. Разве они не самые падшие и все такое?
– Я не выбираю, - развел руками Святой.
– Точнее, выбираю не я. И ты же прекрасно понимаешь, кому нужнее врач - здоровому или больному.
– Обоим.
– Ну, разумеется! Разумеется! Но кто больше к врачу обращается и скорее его послушает?
– А по-моему, тебе просто доставляет наслаждение ощущение собственной праведности и сознание того, что даже это общество тебя не пятнает.
– Ну, вот, в чем только не обвинят. А что делать?
– А еще ты ловишь кайф от того, что производишь впечатление на девушек. Психологический, так сказать. Сильнее и длительней, чем я - телесный.
– Уже нет, - совершенно серьезным тоном объяснил Бар-Йосеф.
– Раньше - да, точно.
– И скоро эти девицы к тебе прийти должны?
– Да вот-вот уже.
– Если ты не против, я их, пожалуй, подожду.
Глава 15
Я имя трамваю задумал
"трамвай"
(и т.д., см.ниже)
Дима Строцев
– Пожалуй, подожду троллейбуса: все быстрее, чем пешком топать, - решил Саня, но, дойдя до троллейбусной остановки, остановился в нерешительности. Нет, а и пьян же он! Даже адреса не спросил! Ну, и куда ехать? Хотя раз первые цифры телефона такие же, как у дяди Гриши, значит, перво-наперво надо ехать к нему, заодно, кстати, стрельнуть гитару и оттуда перезвонить. Хорошая идея. Если только у дяди Гриши есть гитара. Должна быть! Играешь ты или нет, а в каждом приличном доме должна быть гитара. Саня повторил эту свежую, но утешительную мысль несколько раз, не чтобы запомнить, а просто так, и строго погрозил пальцем фонарному столбу, который, кажется, был несогласен.