Близится буря
Шрифт:
Теперь задний ход, по своим же следам, на четвереньках. Полз метров пятьдесят, затем свернул, заходя левее ложной позиции, поднялся и, стараясь как можно меньше следить, перебежал к скоплению папоротников, самому большому с этой стороны острова, которое наметил еще вчера. Стоп. Ложись.
Теперь самое главное — не ломать хрупких стеблей, ползти аккуратно, следов не оставлять. Если что-то сломал, то прихватывать с собой, пригодится. Ну, пошел!
Сверху, над самой головой, колышущийся зеленый тент. Стебли папоротника действительно очень хрупкие, ломаются при любом неловком движении. Каждый раз останавливаюсь, протягиваю руку и подбираю завалившийся стебель с зонтиком
Земля под животом сухая, за что большое спасибо. Вспомнилось, как ползал по красной глине в том походе против Племени Горы — куда меньше удовольствия. Впрочем, его и сейчас немного. В траве и над травой полно насекомых, комары тоже оживились, хоть я обрызгался репеллентом. Ладно, потом сетку на лицо опущу, когда отдышусь и все свои дела сделаю.
Еще чуть-чуть, метров десять, и достаточно. До края зарослей еще далеко, я туда и не собираюсь. Сверху надо мной сомкнулись листья, но вдоль земли я вижу далеко. Лист у каждого папоротника большой, а вот ножка одна, тонкая как тростинка, так что видно сквозь них хорошо. Не идеально, но терпимо, так точнее будет.
Не торопимся, каждое движение контролируем, главное — как можно меньше ущерба вокруг. Ни коленями ничего не валим, ни одеждой, ни снарягой не цепляем. Еще чуть-чуть, буквально пара «гребков» — стоп. Вот теперь у меня есть обзор. А вот на меня обзора быть не должно.
Достав из кармана на плече баночку перемешанного с соком травы вазелина, я начал наносить его на лицо и руки. Пусть у меня есть сетка, но кашу маслом не испортишь. Потом надо будет сеть на себя — и замереть. Совсем замереть, надолго.
Прошло уже немало времени, но Павел в поле зрения не появлялся. Пару раз мне казалось, что я слышу шаги, и каждый раз оказывалось, что ошибся. Видел много зверья, даже семейство диких свиней, неизвестно как обосновавшихся на этом острове, прошло метрах в пятидесяти от меня, не заметив или просто не обратив внимания.
Лежал все это время почти не шевелясь, на животе, натянув на себя сетку с набросанными на нее листьями папоротника. Со стороны не взглянешь, но думаю, что меня и с пяти метров сейчас не разглядишь. Вроде бы все хорошо, но… кто-то пробовал пролежать несколько часов на животе? А еще и на земле? Болели ребра, колени, щиколотки, немели руки — левая вытянута вперед, правая удерживает на ней карабин. Шею схватывали судороги, и приходилось просто ложиться щекой на землю, чтобы отпустило. Но помогало не до конца, тогда голова выворачивалась вбок, и время от времени я просто вжимался в землю лбом. Время от времени старался переваливаться с боку на бок, так, чуть-чуть совсем, но боль из ребер никуда не уходила.
Практически не пил, спасался мятными леденцами. Не хотелось прудить себе в штаны, памперсов не было, я даже от утреннего чая сегодня отказался. Ну а избыток воды уходил с потом, хотя папоротники давали тень и легкий ветерок с моря доходил даже сюда. Насекомые гуляли по мне во всех направлениях. На муравьев, на дороге которых я, похоже, улегся, я уже внимания не обращал, но пару раздавил на себе мерзкого вида пауков, а один раз чуть не заорал с перепугу, когда прямо с земли ко мне в рукав нырнула длинная сколопендра. Плюнув на скрытность, перехватил ткань рукава выше, а потом, невзирая на брезгливость, вытащил мерзкое насекомое пальцами и с радостью казнил его прикладом карабина, вдавив в мягкую землю углом, обитым резиной. Это был единственный момент, когда я уже откровенно нарушил маскировку. Потом еще полчаса лежал, дыша вполсилы, с ужасом ожидая пули — выследить в эту минуту меня было
Комары особо не жрали, действовал репеллент, но все же несколько раз давил их на открытых руках. Видать, самые голодные, презрев все запахи, бросались в атаку. Комары здесь мелкие, к слову, но кусачие — страсть. И волдыри после укусов огромные, вроде как аллергия. А вот лицо сетка прикрывает. Стрелять с ней, правда, будет не очень, но пока стрелять не в кого. А там и поднять можно будет.
Совсем рядом, только руку протянуть, паук сплел свою ловчую сеть под листом папоротника, снизу. По уму сплел, потому что какие-то мелкие мухи все время садились на листья с изнанки, светло-салатовой, в отличие от густо-зеленой верхней поверхности. Едят они с этих листьев что-то? Пока наблюдал, увидел, как три мухи запутались в паутине, трепыхаясь и еле слышно жужжа. Каждый раз откуда-то из-за стебля выбегал довольно крупный черный паук с белыми полосками на ногах, добирался до добычи, заматывал в паутину и, похоже, оставлял до лучших времен.
Ему везет, он с добычей. А я пока пустой.
К середине дня почему-то разорались чайки над островом, но потом как-то быстро замолчали — наверное, ушел косяк мелкой рыбешки, за которой они охотились. Потом, когда я уже совсем одурел, услышал, как сорвалась стая птиц с вершин деревьев, тех, что прижались к восточному пляжу.
Это уже что-то. Свиньи птиц спугнуть не могли, на них бы они и внимания не обратили, это человек должен быть. Задвигался Павел, похоже, не выдержал. Сначала ведь играл в «кто кого пересидит», но терпелки не хватило. Я знал, что не хватит, он вспыльчивый и дерганый на самом деле, а я, если надо, здесь и неделю пролежу.
Так, я в ту сторону немного боком, карабин левее нацелен, так что лучше немного передвинуться. Если, конечно, Павел сюда кустами идет, и именно с той стороны. И чуть-чуть мышцы размять, просто напрягая их и расслабляя, чтобы кровь забегала, а то могут и подвести, все занемело, и все затекло. Поднял с лица сетку накомарника, опустился ниже, приложившись для проверки к прицелу. Нормально. Правда, никакой гарантии, что Павел выйдет с той стороны, может и откуда угодно появиться. И вообще не появиться тоже может.
Опять тихо, листва только шумит. Шея так болит, что уже в затылке судороги. Разведчики на таких лежках меняют друг друга, а меня сменить некому, все сам. Сколько я уже так лежу? Часов пять? Надо бы на часы глянуть, но это опять шевелиться и руку с карабина убирать. Кстати, запястье под цевьем уже тоже болит, отдавил, хоть карабин немного и весит.
Патрон в стволе, предохранитель отключен. Если пуля весом в восемнадцать граммов вылетит со скоростью семьсот метров в секунду и попадет в тело, раскрываясь за счет полого наконечника «в гриб», дыра будет такой, что на этом весь бой и закончится. До двухсот метров этим патроном можно любого зверя бить, без проблем, а человеку столько не надо. Я этот ствол взял потому, что мне подранки не нужны, я устал лежать, я потерял подвижность, мне только вот так можно, как я придумал.
Опять тишина, только ветер порывами. Иногда налетит, раскачает все папоротники над головой — и вновь затихнет. Когда папоротники шевелятся, к слову, наблюдать становится неудобно, отвлекает и мешает.
Потом в носу засвербило, потянуло чихать. Сначала сжал нос пальцами, но не помогло, пришлось, дергаясь как в судорогах, беззвучно чихать в кулак. Еще закашлять не хватает в самый ответственный момент, чтобы все как в кино было. Но на кашель пока, слава богу, не тянет. Хоть за это спасибо все равно кому.