Близится буря
Шрифт:
Праздник и правда был всеобщим, команда даже стол нарастила, притащив из трюма дополнительные опоры и столешницу. Так посменно едят, вахты и все такое, все вместе почти никогда за стол не садятся, а сейчас все разместились. И Серега расстарался, не просто обед подал, а прямо праздничный стол, одних закусок три вида и горячего два, и десерт — фрукты и выпечка, явно закупленная на берегу. И вино в оплетенных бутылях, и сидр для тех, кому нравится.
Заправлял за столом, как принято, боцман, то есть Глеб. Усадил меня во главе стола, сам уселся напротив, произнес требуемый поздравительный
Шлюпка шла к берегу тихо, лишь вода слегка поплескивала под носом и лопастями весел, бесшумно двигавшихся в хорошо смазанных уключинах. Темный берег, похожий в этом месте просто на изломанную линию, медленно приближался. Силуэт яхты, едва заметный на фоне часто бликующей воды и звездного неба, казался ненастоящим, словно его из бумаги вырезали и наклеили на окружающую действительность.
На берегу вновь несколько раз вспыхнул и погас огонек, и сидящий на носу шлюпки Байкин ответил тем же, открывая и закрывая окошко фонаря. Нас ждали.
Вчера я встретился в городе с Анисимом, и мы, обсудив все детально, решили, что яхте надо уходить из порта открыто, официально, со всем экипажем на борту. Чтобы не вызывать лишних вопросов, которые неизбежно возникнут, если боевая группа останется на берегу, а судно уйдет. Поэтому сейчас Анисим с лошадьми должен был нас ждать за Угловым мысом — довольно подлым местом с каменистым дном и множеством подводных скал, куда боятся подходить суда, особенно по ночам, но куда не так уж сложно подобраться на лодке, особенно ориентируясь по сигналам с берега. И вот эти сигналы сейчас и подавались, если, конечно, Анисим жив и здоров и за него не делает это коварный враг, раскусивший наш хитрый замысел.
Берег все ближе и ближе, над лодкой словно облако повисло, настолько сильно ощущается напряжение. Я сам, пытаясь разглядеть возможные угрозы, вцепился в карабин с глушителем так, что руки вспотели, пришлось обтирать их о штаны.
Пляжа в этом месте не было, лодка ткнулась увешанными кранцами носом прямо в камень, Байкин бросил конец, и чьи-то руки ловко подтянули шлюпку, прижав к берегу. Будь сейчас волнение или не указывай нам Анисим путь — мы бы даже не подобрались так близко, это единственное пригодное для высадки место надо знать.
— Пошли! — скомандовал я, выскакивая следом за Петром на камень. — И осторожно, скользко здесь!
Анисим, а это был он, подсветил фонарем, сказал:
— Вон туда, левее забирайте, затем плоским камнем уже галька, можете прыгать.
Раз камень, второй, затем этот самый плоский, размером с баркас, а за ним уже галька, точно. И за галькой трава начинается.
— Все,
Лодку оттолкнули, и затем Анисим с помощью Фрола продолжали подсвечивать им фонарями, которые теперь работали за створные знаки. Все, высадились.
— Далеко идти? — спросил я после того, как мигнули уже с борта «Аглаи», показав, что шлюпка пришвартовалась.
— Нет, рукой подать, вон за тот холмик — да и все, — сказал Анисим. — Там и лошади.
— Без происшествий?
— Вроде бы без. Но сам понимаешь, лошадей с нами много, и следов они много оставляют. Если есть хвост, то нам его так просто не обнаружить. «Нам» — это в смысле я не один, еще с лошадьми человек.
— Ничего, с утра проверимся, — уверил я его. — Нас теперь много, и специалисты по этому делу найдутся.
Подразумевал я Фрола, разумеется. Следопыт и есть следопыт. А заодно спросил:
— Кстати, а с тобой кто?
— Николай. У меня работает и всегда работал. Он не в городе был, а там, куда мы едем.
— Понял.
Что-то примерно такое я и думал.
— Сапоги у всех высокие? — спросил Анисим. — Тут змей полно, так что в ботиночках обычных лучше бы не ходить.
— У всех, у всех, не дурные здесь собрались, — успокоил его Байкин. — Ты веди давай, в лагере все обсудим.
Идти и правда пришлось недалеко, минут пятнадцать, не больше. Шуршала под ногами трава, дул с моря легкий ветерок, и даже земля под ногами была вполне ровной, никто почти что и не спотыкался. Вскоре послышалось короткое негромкое ржание, а как ближе подошли, так я и запах лошадей учуял. Лагеря пока Анисим не разбивал, лишь лошадей сбатовали, и рядом с ними я увидел высокого, худого жилистого мужика с растрепанной бородой, вооруженного коротким кавалерийским, или абордажным, как здесь принято называть, рычажным карабином.
— Лошадки хорошие, у Макара Кривого взял, а он лошадей и разводить, и учить умеет. У кого своей конюшни нет, все к нему обращаются, — пояснил Анисим. — Знакомься, Николай это.
Мужик молча протянул мне сильную руку, коротко тряхнул мою.
— Алексей, — представился я ему и опять повернулся к Анисиму. — То есть наем семи лошадей при одном всаднике подозрений не вызовет?
— Не семи, а девяти, еще в запас две, мало ли что, и у Николая своя, а вот насчет того, что подозрений не будет, — за это не поручусь, — сказал Анисим, но, похоже, только в силу присущей ему привычки сомневаться во всем. — Но такое тоже бывает: приходит один, а коней берет на целую группу.
— Понятно.
— Ладно, лошадей и сбрую к утру разберете! — повысил голос Анисим. — Дальше я вам не обслуга. А пока ночуем.
Вскоре загорелся костер, лошадей разбатовали, но отпускать не стали, даже стреножив, просто опасаясь того, что с ними может что-то случиться. По чьей-то злой воле, разумеется. Против той же воли выделили караулы, по два бойца за смену. Тут уже деваться некуда, Анисим прав — такого числа коней не укроешь, если за нами кто-то следить решил, а вот с костром караульный даже скрытней будет: ночью огонь и внимание притягивает, и наблюдать мешает.