Близкие миры
Шрифт:
С этими словами он выпустил в начинающую обретать материальность фигуру стальной диск. Вспышка, шипение, сильный порыв ветра, и привидение Шарпа исчезло.
– Энергии много привлекли, – опять не очень понятно молвил Кошкин. – Теперь, наверное, будут на соседнюю комнату оборудование настраивать. Или еще в какое секретное место. Поняли, что я здесь. Ну, часа два у них это займет. Ты к тому времени уйти успеешь.
– Не буду я уходить. Рассказывай, что за чертовщина здесь творится!
– Ладно, – вздохнул Кошкин, опять заряжая свое дисковое ружье. – Слушай.
– Начнем
– Почти ясно, – пытаясь сосредоточиться, потер пальцами виски Николай. – Поэтому ты и не потеешь, и кровь у тебя не идет. Как же тебе тогда удается вывести из строя врагов? Они такие же проекции?
– Да, почти такие же. И любая проекция чувствует боль – это необходимо, чтобы не разрушить ненароком ипсилон-оболочку. Боль нужна человеку, чтобы не повредить себя, еще больше она нужна проекции. Пусть в несколько ослабленном, но все равно пропорционально ощутимом варианте. Третий закон Ньютона тоже никто не отменял. Сила действия равна силе противодействия. Если ты хочешь иметь возможность влиять на события, ты также должен быть подвергнут влияниям. Если хочешь видеть – можешь быть ослеплен. И так далее. Кроме того, как ты понимаешь, ипсилон-оболочка нестабильна. Достаточно серьезное повреждение выводит систему из состояния равновесия, энергия идет не на поддержание формы, а на разрушение волнового пакета. Поэтому, если меня серьезно проткнут мечом, я исчезну из этого мира.
– Нечестно как-то, – прокомментировал Давыдов. – Меня ты можешь задушить на самом деле, а сам отсиживаешься в бункере.
– Где ты видел справедливость? – спросил Иван. – Впрочем, и в виртуальном путешествии человека подстерегают разные опасности – подчас смертельные. Тебе о них знать не надо. В данный момент это никак тебе не пригодится.
Послушный Давыдов не возражал.
– Когда я ликвидировал всех этих бандитов, я уничтожил только их временные оболочки, ипсилон-проекции в данную глобулу. Поэтому не удивляйся, если увидишь их вновь.
Николай подумал немного и задал вопрос:
– А внешность оболочки изменять можно?
– Можно, – кивнул Кошкин. – Только тогда человек будет напоминать картинку из мультика. Жуткое, хочу тебе сказать, зрелище. Близко к настоящему только подлинное изображение, получаемое с проецируемого объекта с помощью объемных сканеров. Чтобы смоделировать постороннюю картинку, не хватает вычислительных мощностей и возможностей канала связи. Вдобавок обязательно возникают несоответствия.
– Ага, – протянул Давыдов.
– Моя проекция – легкая, – продолжал объяснять Иван. – Она потребляет меньше энергии, слабее, зато быстрее, чем проекции, которыми пользуются глобулисгы. У тех стоят механические усилители мышечной силы. К тому
– Стоп, стоп, – взволнованно перебил Николай. – Еще раз – кто такие эти глобулисты? Как они связаны с глобулами? И вообще, кто на кого работает? Они – американцы, я это уже понял, да они и не скрывали. Ты говоришь, что русский. И работаешь на императора. Император кто – японец? Или Тоцкий? Хотя, как я понимаю, ты не можешь без оглядки рассуждать о таких вещах… Диктатура, все такое…
Давыдов ожидал любой реакции, но Кошкин вдруг звонко рассмеялся:
– Ты говоришь, я работаю на Тоцкого? Откуда ты взял эту фамилию?
– Госпожа Игами рассказывала, что Россией и Японией управляет сейчас могучий диктатор, коварный Тоцкий. И что Страна Восходящего Солнца, в состав которой в вашей глобуле входит и Россия, пытается захватить власть над всем миром. Над многими глобулами.
– И как? Тебе это показалось правдоподобным? – сквозь смех проговорил Иван.
– Почему бы и нет? – смущенно спросил Николай. – А, вообще говоря, я не знаю. Кошкин перевел дух.
– Госпожа Игами пересказала тебе фабулу научно-фантастического романа «Страна Восходящего Солнца», – объяснил он. – Эдакая фантастическая история из альтернативного мира. Впрочем, как знать, может, такой мир и существует где-то в действительности? Но мы его пока не нашли. Да и заправляет там явно не Тоцкий, которому по книге давно перевалило за сто и который поддерживает молодость всякими чудовищными способами. Автор романа специально одному из главных персонажей дал фамилию, похожую на фамилию вождя неудавшейся русской революции. Собственно, в романе это он и есть, но чтобы заинтересованные лица не возмущались и не возникало поводов для обращения в суд, фантаст изменил имя диктатора.
– Неудавшейся революции? – переспросил Николай.
– Естественно, – ответил Иван. – Революции семнадцатого года. Ты историю учил?
– Да, конечно.
– Знаешь, чем закончилась революция?
– В нашем мире она победила.
– Действительно, – хмыкнул Кошкин – Я как-то позабыл… Одним словом, в романе почти все вранье.
– И все же, наверное, доля правды есть? Иначе зачем госпожа Игами заливалась соловьем? Расскажи подробнее, – попросил Николай.
Кошкин еще раз накрутил ручку своего «дискового арбалета», прицелился в стену, выстрелил. Потом достал из складок одежды шесть новых дисков и стал заряжать оружие.
– Последние, – пояснил он. – Заряжаю, чтобы в запасе было несколько выстрелов. Что касается романа, то согласно ему Япония и Россия объединились, образовали сверхдержаву и потихоньку прибирают к рукам остальной мир. Североамериканские Штаты прозябают, Европа ожидает прихода захватчиков с Востока, мир на грани чудовищной вселенской диктатуры…
– Да нет, ты меня не понял. Как все на самом деле? Как обстоят дела в жизни?
Давыдов подошел к останкам Бритого, пошевелил их ногой. Ткань рассыпалась в прах. Ни клочков плоти, ни костей, ни клинков. Ничего. И, главное, никаких следов мобильного телефона, который он надеялся обнаружить.