Близкий контакт
Шрифт:
Оба замолчали. Потом генерал тихо сказал:
— Ты хоть знаешь, что она умерла?
— Знаю, — ответил полковник.
После длинной паузы генерал каким-то жалким голосом сказал:
— Ты все-таки не дури там. Честное слово, я бы полетел вместо тебя, чего мне сейчас-то терять, да только этот их, ну, по-нашему командующий космическим флотом, никого, кроме тебя, к своей планете и близко не подпустит. Видел бы ты, какая у него эскадра! Ну, ничего, еще увидишь.
И замолчал, сообразив, что снова сболтнул лишнего.
Полковник промолчал. Может быть, просто не захотел заметить генеральской
— Значит, мой противник дослужился до высоких чинов и тем не менее сам рвется в бой? — вслух спросил он. — Достойно, но глупо! Ну ладно, я пойду, а то мне в ваших коридорах власти как-то тесновато, да и на процедуры скоро. До старта!
— До старта, — глухо отозвался генерал.
Он подождал, пока за полковником закроется дверь, подошел к сейфу, отпер его, достал початую бутылку коньяка и накатил вожделенный стакан.
Его не оставляло ощущение, что полковник снова переиграл его, как и сорок лет назад.
Капитану Стахову нравилось в космосе. Боевой отсек не казался ему таким уж тесным, в истребителе места еще меньше, и распахнутое за бортом пространство не пугало, может быть, потому что Земля ощущалась совсем рядом. Да, собственно, она и была рядом, всего-то каких-нибудь шестьсот километров с хвостиком, чуть дальше, чем от Москвы до Горького.
Боевая космическая станция «Алмаз» вообще-то предназначалась для экипажа из двух человек, но необходимость размещения топлива для маневровых двигателей, разведывательной аппаратуры и, наконец, авиационной пушки с боезапасом сократила обитаемое пространство станции до минимума. Конечно, здесь способны были разместиться и двое, но сколько-нибудь длительную космическую вахту мог нести только один. Одиночество тоже не очень тяготило капитана. Пока не тяготило. Будучи летчиком-истребителем, он привык летать один, да и обязательное присутствие целого взвода ученых, инженеров и начальников на тренировках порядком надоело. Конечно, они и сейчас заглядывали через капитанское плечо сквозь объективы телекамер, но, по крайней мере, капитан их не видел.
Правда, иногда хотелось, чтобы рядом была какая ни на есть живая душа. Кот, например. Хотя невесомость коту наверняка не понравится, поэтому вопрос об обзаведении котом капитан решил оставить до посадки. Самого капитана невесомость беспокоила мало, вот только привыкнуть к сосущему ощущению под ложечкой было непросто, а так — ничего, освоился.
Он часто думал о жене. По сути дела, еще немного, и его полет в космос накрылся бы кошачьим хвостом, потому что дело явно шло к разводу. А с семейной жизнью у военного космонавта должно быть все в порядке. Великий космос помог оттянуть развод, но никакой космос не мог преодолеть того, что капитан про себя называл «нелюбовь», никогда не произнося вслух этого слова. Видимо, они оба ошиблись тем веселым летом, потому что, когда кончился отпуск и началась обыденная жизнь, эта самая «нелюбовь» выпростала свое остренькое нахальное рыльце из вороха свадебных букетов и объявила: вот она я, и попробуйте со мной что-нибудь сделать.
Впрочем, время размышлять кончилось, пора было работать.
Капитан,
Курсы станции и мишени понемногу сближались. Скоро можно будет стрелять, естественно, получив разрешение ЦУПа.
Капитан знал, что спутник-мишень — не просто кусок полированного алюминия, что на нем тоже имеются двигатели коррекции орбиты, а главное — телекамеры.
«Интересно, как я со стороны выгляжу, — подумал капитан. — Надо будет просмотреть запись, когда вернусь. Хотя могут и не разрешить».
И тут в поле зрения прицела снова появилась красная стрелочка целеуказателя. Уже в другом углу.
«Это еще что такое? — подумал капитан. — Неужели американцы? Вот гады!»
Предполагаемые американцы двигались пересекающимся курсом и сокращали дистанцию довольно шустро, о чем говорили быстро мелькающие цифры индикаторов угла места и азимута там же, в обзоре прицела. Неизвестный объект вел себя на орбите, как мастер спорта по фигурному катанию во время показательных выступлений, то есть как хотел, так и крутился. Не было у американцев таких аппаратов, и у нас тоже не было.
«НЛО?» — подумал капитан. Он не испугался, наоборот, стало интересно до жути.
Капитан помнил секретную директиву, предписывающую сообщать в письменном виде о необычных летающих объектах. Слухи о них кочевали с полигона на полигон, но ему самому с ними до сих пор встречаться не приходилось.
«Вот и встретились! — с каким-то бесшабашным весельем констатировал капитан. — Точнее, сейчас встретимся».
Полетное задание, однако, никто не отменял, поэтому пришельцы пришельцами, но выпускать спутник-мишень из поля зрения было нельзя, хотя отчаянно хотелось довернуть оптику в сторону чужака. Стахов ограничился тем, что уменьшил кратность, расширив таким образом поле зрения. Спутник-мишень снова превратился в точку, но теперь это была довольно жирная точка. Чужак же, словно пойдя навстречу желанию капитана, скорректировал курс и сам вплыл в поле зрения оптики, уравнял свою скорость со скоростью мишени и теперь приближался к станции.
Вот тут-то обеспокоенный голос руководителя полетов и потребовал доложить обстановку. Но доложить обстановку капитан Стахов не успел.
Чужак резво прыгнул вперед, оказавшись между мишенью и станцией. Теперь он был хорошо виден — сравнительно небольшой плосковатый объект, похожий на парящий углекислотой кусок сухого льда. Сквозь светящуюся дымку, словно сквозь фату, трудно было различить что-нибудь конкретное.
«Черт! — ни к селу, ни к городу подумал капитан. — Берегитесь, мужики, невеста едет!»