Близнец тряпичной куклы
Шрифт:
Прошло несколько дней, прежде чем Тобин набрался храбрости снова вызвать Брата. Когда он это все-таки сделал, оказалось, что страх его уменьшился.
Тобину было интересно, сможет ли Нари видеть Брата, так что он велел призраку следовать за собой в спальню, где Нари меняла простыни на постели. Женщина в упор взглянула на Брата, но ничего не увидела.
Никто другой тоже не увидел Брата, когда Тобин ненадолго привел того на кухню, посчитав, что вид еды может утолить вечный
Вечером, оказавшись один в своей спальне, Тобин снова вызвал призрак, чтобы посмотреть, изменилось ли что-нибудь. Никаких перемен он не заметил, Брат казался таким же изможденным, как и раньше.
— Разве ты не ел ту пищу глазами? — спросил Тобин Брата, неподвижно стоявшего в ногах постели.
Брат слегка наклонил голову, словно обдумывая вопрос.
Я ем глазами все, что вижу.
Под взглядом Брата Тобин поежился.
— Ты меня ненавидишь, Брат? — Последовала долгая пауза.
Нет.
— Тогда почему ты такой вредный?
На это ответа у Брата не нашлось. Тобин даже не был уверен, понял ли тот вопрос.
— Тебе нравится, когда я тебя вызываю?
Снова непонимающий взгляд.
— Будешь ты хорошо себя вести, если я стану каждый день тебя вызывать? Будешь ты делать то, что я скажу?
Брат только медленно заморгал, как сова, оказавшаяся на солнце.
Тобин решил, что на один раз достаточно.
— Ты больше не должен ломать вещи или причинять вред людям. Это очень плохо. Отец не позволил бы тебе так делать, если бы ты был живым.
Отец…
От холодного шипящего шепота у Тобина зашевелились волосы. Отослав Брата, мальчик закутался в одеяло и глядел на мигающий огонек лампы, пока не пришла Нари. С тех пор Тобин вызывал Брата только днем.
Глава 15
Айя и Аркониэль провели лето в южных провинциях, Айя искала там старую волшебницу по имени Ранаи. Ранаи жила теперь в рыбацкой деревушке к северу от Эринда, а в юности вместе с учителем Айи сражалась в Великой Войне и была тяжело ранена. Айя подготовила Аркониэля к встрече с ней, но юноша все равно внутренне ужаснулся, когда впервые увидел лицо женщины, открывшей им дверь сельского домика.
Ранаи была хрупкой сутулой старушкой. Послушный некроманту демон огненными когтями изуродовал ее левую ногу и левую сторону лица. Теперь бледная, похожая на воск кожа, исковерканная грубыми шрамами, оставалась неподвижной, когда волшебница улыбалась или разговаривала.
Может быть, поэтому Ранаи и стала жить затворницей в крошечной деревушке, решил Аркониэль. Однако сила, исходившая от нее, заставила мурашки пробежать по телу молодого мага.
— Привет тебе, мистрис Ранаи, — сказала Айя, низко кланяясь старушке. — Ты помнишь меня?
Ранаи,
— Ты же та девочка, что взял в ученицы Агажар, верно? Правда, теперь уже не девочка… Входи, моя дорогая. И как я вижу, теперь у тебя собственный ученик. Добро пожаловать и тебе, молодой человек, располагайтесь у очага.
В домике было уютно, дождь монотонно стучал по дранке крыши. Ранаи, хромая, суетилась у очага, угощая гостей супом и хлебом. Айя добавила к трапезе сыр и бурдюк хорошего вина, купленный в деревне. В единственное окно домика влетал ветер, несущий запах шиповника и моря.
Пока они ели, разговор шел о всяких мелочах, но когда посуда была убрана, Ранаи пристально взглянула на Айю своим единственным глазом и сказала:
— Думаю, у тебя была причина, чтобы прийти сюда.
Аркониэль откинулся к стене, потягивая вино, он наизусть знал слова, которые должны были последовать.
— Ты никогда не задумывалась о том, что мы, волшебники, могли бы совершить, если бы объединили силы? — спросила Айя.
Двести тринадцатый раз, — подумал Аркониэль. Он вел счет тем волшебникам, которых Айя сочла достойными доверия.
— Твой учитель и я видели, на что способны волшебники, — и на хорошее, и на плохое, — ответила Ранаи. — Для того ты и проделала такой дальний путь, Айя? Чтобы спросить меня об этом?
Айя улыбнулась.
— Немногим я все сказала бы прямо, но тебе скажу. На чьей ты стороне? Как ты относишься к царю?
На той части лица Ранаи, которая не была неподвижна, появилось знакомое Аркониэлю выражение удивления и надежды. Старая волшебница взмахнула рукой, и ставни на окне сами собой плотно закрылись.
— Она являлась тебе в видениях!
— Кто? — тихо спросила Айя, но Аркониэль почувствовал, как она заволновалась. Они нашли еще одну единомышленницу.
— Я называю ее Печальной царицей, — прошептала Ранаи. — Сны начали посещать меня примерно двадцать лет назад, но теперь Иллиор посылает их мне чаще, особенно в ночи перед новолунием. Иногда она предстает мне юной, иногда старухой. Иногда победительницей, иногда на смертном одре. Я ни разу ясно не видела ее лица, но она всегда окружена глубокой печалью. Она… она реальна?
Айя не дала прямого ответа. Она никогда не раскрывала тайны рождения дочери Ариани, как не показывала никому чашу, которую носила в потертой кожаной сумке.
— Мне было видение в Афре. Аркониэль может это подтвердить… Я видела Эро в руинах, а потом новый город и новый век для волшебников. Однако в том новом городе должна править царица. Ты знаешь, что Эриус никогда такого не допустит. Он поклоняется Сакору из Четверки, но защитил Скалу во время Великой Войны и потом не Сакор, а Иллиор.