Близнецы-тираны
Шрифт:
— Не смей отводить взгляд. Смотри мне в глаза, когда кончаешь, Бабочка. Я хочу видеть, как ты, блядь, ломаешься…
И брейк, она делает. Черт возьми, какое прекрасное зрелище можно наблюдать. Ее тело сотрясается от взрыва между ног, она выгибается для меня, умоляя быть ближе к моему члену, который пульсирует в ее дырочке. Сейчас она кончает, и это великолепное зрелище видеть, как ее тело поддается удовольствию, которое я ей доставляю.
— Ты хотела этого, — злобно напоминаю я ей. — Ты хотела, чтобы это было грубо… Ты умоляла об этом. Ты сама напросилась на это. Ты
— П-пожалуйста, — шепчет она в исступлении. — Давай ещё, я хочу кончить.
— Только не снова, — шиплю я. Мои пальцы находят ее новую царапину, размазывая кровь по ее губам, щекам, лицу. — Попробуй свою кровь. Попробуй то, что ты заставила меня сделать.
Она облизывает, корчит рожицу, потом облизывает еще немного. Тогда я начинаю вколачиваться в неё, подминая ее крошечное тело под себя и вдалбливаясь в нее с такой силой, что удивительно, что я не ломаю чертову кровать.
— Ты хочешь, чтобы тебя наполнили? — Рычу я. — Ты хочешь ребенка, Бабочка? Ты хочешь от меня ещё ребенка?
— Д-да, — шепчет она.
— Ты говоришь недостаточно уверенно. — Теперь мой голос не что иное, как рычание, и я хватаю ее за горло, перекрывая доступ воздуха. — Ты больная маленькая штучка, желающая забеременеть… потому, что тебя заставили…
Это волшебное слово, и мы оба это знаем. Она снова кончает, на этот раз без разрешения, но я даже не могу ясно мыслить, чтобы наказать ее, поэтому я просто продолжаю трахать ее. Мой член растет, болезненно пульсируя внутри нее, пока я не уверен, что вот-вот лопну от того, как ее тугая киска массирует меня своими оргазмами.
— Умоляй о моей сперме.
— Наполни меня, Кейд. Наполни меня своим семенем, дай мне еще одного ребенка…
— Черт возьми, — бормочу я, вгоняя свой член в нее в последний раз. — Вот оно, блядь, начинается, Бабочка. Кончай на мой член снова… Покажи мне, как сильно ты жаждешь этого.
Она распадается на части так же, как и я. Я чувствую, как толстые струйки спермы вырываются из моего члена внутри нее, окрашивая стены ее киски, впитываясь в нее. Я не останавливаюсь, пока мои яйца не опустеют, колотя ее, как гребаный безумец. В тот момент, когда ее оргазм утихает, я вырываюсь и поворачиваю ее, кладя ее ноги на спинку кровати. Джун стонет, когда я привязываю ее на место веревкой.
— Ты собираешься оставаться в таком состоянии всю гребаную ночь, — шиплю я на нее. — Я собираюсь сделать всё для того, чтобы завтра ты уже была беременна, Бабочка. Я обрюхачу тебя сегодня вечером.
Ее обожающие глаза смотрят в мои, когда я ложусь рядом с ней. Моя девочка ни разу не возражает, она просто извивается, когда я начинаю прикасаться к ней, скользя пальцами по ее гладкой, как шелк, коже.
Я не спускаю с нее глаз в течение следующих четырех часов. Даже когда ее сморил сон. Я смотрю на нее и удивляюсь, как мне так чертовски повезло.
Прежде чем она проснется, я развязываю ее, и она устраивается на кровати в позе эмбриона. Я достаю свой последний подарок ей, тест на беременность. Я оставляю его на кровати, прежде чем направиться в кабинет, ухмыляясь, наблюдая, как она спит с улыбкой
Сегодня вечером я позволил тьме поглотить меня, и я ни на секунду не жалею об этом. Потому что в глубине души я уже знаю, что дал ей то, чего мы оба хотим, и в ее животе растет новая жизнь. Я оставляю мимолетный поцелуй на ее губах, и она шире улыбается во сне.
С каждым днем мне становится все труднее расставаться с ней по утрам. Моя жена, моя жизнь, моя гребаная любовь. Мать моих детей. Моя невеста.
Моя гребаная собственность.
Эпилог
Джун
5 лет спустя
— Мамочка, мамочка, проснись!
Я медленно открываю глаза, ожидая, пока они привыкнут к солнечному свету. Но прежде чем я успеваю это сделать, кто-то начинает прыгать на мне вверх-вниз, заставляя меня смеяться. Мои глаза распахиваются, и я понимаю, что на моей кровати не один, не два, а целых три человека.
— Почему бы тебе не пойти и не побеспокоить папу? — Стону я, и маленькая девочка на мне крепко обнимает меня, прежде чем ответить.
Я укладываю ее рядом с собой, поглаживая ее идеальные шелковистые темные волосы, благодарная, как и каждый день, за то, что теперь я просыпаюсь от ее смеха, а не от кошмаров, которые преследовали меня в прошлом. Ее брат-близнец сидит рядом со мной и спокойно улыбается, наблюдая за происходящим. И Тео тоже в комнате, он встает с кровати и гладит нашего нового щенка.
— Папа сказал, что тебе нужно спуститься вниз, — говорит мой маленький ангел, надув губы, и я смеюсь, подхватывая ее на руки и вставая с кровати.
Она настаивает, что может идти сама, поэтому я позволяю ей, держа ее за руку. Вместо этого я беру на руки ее брата и несу его вниз, пока его сестра без умолку болтает о своих приключениях в детском саду. Тео плетется позади, отвлекшись на щенка.
Когда мы спускаемся вниз, нас встречает запах бекона и блинчиков, и мой ребенок, который на самом деле уже не ребенок, как бы мне этого ни хотелось, выпрыгивает у меня из рук и взволнованно бежит к своему папе. Максим хватается за ноги Кейда, не в силах дотянуться дальше, и Кейд подхватывает его на руки, чтобы помочь ему готовить. Я подхожу к ним сзади, и Максим с Кензи присоединяются к нам для больших групповых объятий. Кейд поворачивает голову и запечатлевает нежный поцелуй на моих губах.
— Почти готово, — говорит он нам всем с широкой улыбкой, и мне нравится тот факт, что его когда-то вечный хмурый вид теперь остался в прошлом.
Он ушел с поста главы компании, оставив ее в умелых руках квалифицированного сотрудника. В наши дни мы все стремимся проводить время вместе. Наконец-то мы стали такой счастливой семьей, какой я всегда хотела нас видеть. Мы садимся завтракать, и я с аппетитом набрасываюсь на еду.
Наши дети болтают. Но мгновение спустя наша младшая, Кензи, задает вопрос, который останавливает меня на полпути, заставляя отпустить вилку, которая со звоном падает на тарелку.