Близорукая русалка
Шрифт:
— Настройся на завтра, — устало посоветовал Крамер. — А то я могу заплакать!
— Есть ли у вас на примете кто-нибудь, не занятый чем-нибудь крайне важным, вроде гольфа, — вежливо игнорировал я и этот выпад, — то было бы неплохо отправить за мисс Картрайт «хвост» и проследить, чтобы она не обрела безвременный конец. Поскольку у этой девчушки водятся деньжата, нам вряд ли захочется, чтобы с ней случилось что-то непредвиденное. Не так ли?
— Деньжата? — несколько оживился Пол Крамер. — Ты прав, Ройял! Том Фарлей. Я черта не делает, только накручивает
— Можете распорядиться, чтобы он звонил вам через определенные промежутки времени, — предложил я. — Тогда я тоже смогу звонить и следить за тем, что делает он. Это позволило бы нам не занимать телефон.
— Я в любом случае прикажу ему это делать, — сказал он. — Иначе он направится в ближайший бар и просидит там дня два!
Покинув кабинет, я отправился повидать человека по имени Амос Хэкет, дом которого находился в нескольких милях от города… Место, вполне подходящее для банкира с Уолл-стрит или мелкого рэкетира. Амос Хэкет не был ни тем, ни другим, поэтому в его доме было введено несколько новшеств, которые в доме банкира вряд ли найдешь.
Первым новшеством оказалась каменная стена, окружавшая участок земли размером в два или три акра и покрытая сверху битым стеклом. Вторым новшеством были высокие, прочные стальные ворота, перекрывавшие подъездную аллею. Третьим было караульное помещение.
Я остановил машину у ворот и высунул голову из окна. Караульное помещение казалось безлюдным, пока я не посигналил.
На солнечный свет вышел стройный парень. Он наморщил лоб, прищурившись от слепящего блеска белой бетонной аллеи, и медленно, боком приблизился ко мне.
— В чем проблема, мистер? — тихо осведомился он.
— Меня зовут Ройял, — сообщил я.
— В этом сезоне мы таких не покупаем, — с ухмылкой сказал он.
— Очень плохо, — нашелся я. — Я бы посоветовал вам приобрести новый галстук-бабочку — на ваше жирное пятно.
Увидеть галстук-бабочку трудно, если он на вас. Стройный парень, задетый моим замечанием, тотчас попытался это сделать, а поскольку он стоял достаточно близко к дверце машины, я в один миг смог дотянуться до него, рванул его к себе и наотмашь ударил по губам. Потом плотнее прижал к дверце автомобиля — на случай, если он попытается сделать какую-нибудь глупость, например, потянется к выступу под левой подмышкой.
— Сопляк! — ласково прожурчал я. — Когда мне захочется посмотреть комедию, я включу телевизор!
С исказившимся лицом он пытался разорвать захват на отворотах куртки. Я пару раз дернул его взад-вперед, стукая о дверцу, потом заговорил снова:
— Уши у тебя, дружок, находятся в непосредственной близости от головы, поэтому позволь усомниться в том, что ты меня не расслышал. Я повторяю погромче — мне это нужно! Слышишь?
— Отпустите меня, мистер, — зло сказал он, продолжая выворачиваться. — Я вас слышу!
— Ладно, — сказал я. — Я тебя отпущу, но ты пойдешь прямо в караулку и откроешь мне ворота. Договорились?
— У меня приказ никого не впускать, если встреча не назначена.
— Стало
Я отпихнул его от машины, и он упал на колени. На всякий случай я выхватил револьвер, приподняв его чуть-чуть над краем дверцы, чтобы обладатель галстука-бабочки мог его видеть.
Парень продолжал стоять на коленях, прокручивая, очевидно, все это у себя в мозгу. Казалось, еще немного — и можно будет услышать, как протекает этот процесс. Наконец он поднялся на ноги и, пошатываясь, пошел к караулке.
Стальные ворота, вероятно, приводились в движение с помощью электронной аппаратуры, потому что они отошли назад с тихим приятным звуком.
Я включил сцепление и осторожно провел через них машину.
Бетонная дорожка проходила сквозь аллею из бука и сосен с Аляски. У дома она заканчивалась и переходила в выложенную красным гравием круглую площадку с фонтаном посередине. К фонтану спускалась широкая, с низкими ступенями лестница внушительного старого особняка в колониальном стиле.
Глядя на этот великолепный двухэтажный дом с белым фасадом и двумя идеально цилиндрическими колоннами по обеим сторонам дубовой двери, я размышлял, зачем учреждения по борьбе с детской преступностью так стараются убедить детишек, что совершать преступления не выгодно. Я ведь и сам старался в это поверить!
Остановив машину, я вышел. И успел сделать шагов десять по хрустящему гравию, когда наружная дверь открылась и по лестнице стал неторопливо спускаться высокий стройный негр, двигающийся с грациозностью пантеры.
— Сэ-ар, — спросил он. — Вы будете миста Ройял? Оказывается, новости распространялись тут так быстро, что это восхитило бы самого Александра Белла.
— Тэ-а безусловно прав, парень! — сказал я и ухмыльнулся ему в ответ. Его рот был полон самых белых зубов, какие мне когда-либо довелось видеть.
— Миста Хэкет ждет вас, сэ-ар. Идемте сюда! Я последовал за ним вверх по лестнице. Очевидно, видимость респектабельности Хэкета распространялась даже на чернокожего дворецкого, который был явно под стать старому дому в колониальном стиле. Но я уж никак не ожидал старомодного гостеприимства от самого мистера Амоса Хэкета.
Вестибюль был похож скорее на площадку для игры в поло. Ритмичные шаги верзилы дворецкого по паркету эхом отдавались в просторах отделанной мрамором лестницы, которая вела к широкой изогнутой площадке верхнего этажа.
— Миста Хэкет в кабинете, сэ-ар, — торжественно провозгласил дядя Том, направляясь через сводчатый проход по короткому коридору к двустворчатым раздвижным дверям.
Он постучал и отодвинул одну из дверей. Я вошел следом за ним.
Хэкет сидел за бильярдным столом, который использовался как письменный. Когда мы вошли, он встал. На его квадратном, красивом лице застыла восковая улыбка. Под тонкими, словно нарисованными карандашом черными усиками я заметил хорошие зубы. Выглядел Хэкет сильным, энергичным человеком лет пятидесяти.