Блокада. Книга 5
Шрифт:
И как только Звягинцев подумал об этом, впереди слева вспыхнула ослепительно яркая серебристая ракета. При свете ее Звягинцев увидел уже не какой-то отдельный участок, а будто всю панораму Ладоги: две цепочки автомашин, зенитки, палатки и даже нескольких регулировщиков в полушубках с поднятыми воротниками и фонарями «летучая мышь» в руках. Но тут же грохнул оглушительный взрыв. Машину сильно тряхнуло.
Молчанов резко остановил «эмку» и буквально вывалился из нее, крича:
— Выскакивайте, товарищ майор!
Звягинцев
Он лежал, вдавив голову в снег, но, услышав негромкий хлопок, поднял ее и увидел, как с неба медленно падают зеленые брызги новой ракеты. Это был, видимо, сигнал о прекращении обстрела, потому что новых разрывов не последовало.
Звягинцев поспешно вскочил на ноги и увидел, что шоферы с грузовиков бегут куда-то вперед. Он позвал Молчанова. Ответа не было. Мелькнула тревожная мысль: «Не ранен ли? А может быть, и убит?» Звягинцев обежал машину, но Молчанова там не нашел.
Он посмотрел вперед, в том направлении, куда бежали шоферы, и увидел, что там, на льду, собралась уже толпа, мелькают фонари регулировщиков.
Звягинцев поспешил туда же и вскоре достиг полуторки, у которой ушли под лед передние колеса. А лед трещал, крошился, ломался, черная вода, выдавливаемая тяжестью грузовика, бурлила, выплескивалась на дорогу. Десятки людей в ватниках, полушубках и шинелях плечами своими подпирали кузов полуторки, загруженный мешками. Притом больше всех суетился парень в засаленной телогрейке и почему-то без шапки. Беспрерывный его крик походил на стон, на мольбу:
— Ребята, держите! Держите! Хлеб же у меня! Хлеб!..
Подпиравшие борта грузовика люди стояли уже по щиколотку в воде, и Звягинцев понимал, что лед под ними в любую секунду может треснуть. Тогда все они вместе с грузовиком уйдут вниз, в черную ледяную пучину.
Но голос здравого смысла был тотчас заглушен другим безотчетным призывом — делать то, что делают все. И он, хлюпая валенками по воде, все выше и выше поднимающейся надо льдом, бросился к грузовику и подставил под кузов свое плечо.
В эти минуты Звягинцев не чувствовал, как ледяная вода полилась за голенища его валенок. Однако он отчетливо слышал мольбы шофера с чумазым, совсем детским лицом, искаженным от отчаяния:
— Ребята! Милые! Не отпускайте! Держите! Ведь хлеб!..
Внезапно этот голос был заглушен другим, повелительным:
— Слушай мою команду! Разгружать машину! Быстро!
По голосу Звягинцев сразу узнал Молчанова.
— Цепочкой, цепочкой становись! — распоряжался Молчанов, первым оказавшись в кузове, на горе мешков, и, схватив один из них, бросил вниз. Несколько рук подхватили мешок в передали по цепочке дальше.
Шлепая по воде валенками, Звягинцев тоже подхватил этот мешок, передал стоящему рядом человеку в ватнике
Когда полуторка была почти уже разгружена, снова раздался угрожающий треск, и она, кроша лед, медленно поползла вниз.
— Прыгай! — неистово крикнул Звягинцев Молчанову. — Приказываю, прыгай!
Он видел, что вода бурлит теперь почти вровень с бортами полуторки, а Молчанов все еще стоит там на оставшихся мешках, словно не решаясь расстаться с ними.
— Прыгай! Застрелю! — сам не отдавая себе отчета в собственных словах, крикнул Звягинцев, одержимый только одной мыслью: спасти Молчанова.
Наконец тот не прыгнул, а спустился в ледяную воду, со всех сторон окружавшую грузовик, и через минуту очутился рядом со Звягинцевым. Они не успели сказать друг другу и слова, как взвился над Ладогой истошный вопль:
— А-а-а!
Звягинцев повернулся на этот вопль и увидал, что грузовика больше нет. На том месте, где все они только что толпились, теперь зияла большая полынья, а на кромке ее стоял, отчаянно крича, все тот же парень, который призывал их спасти хлеб. Он протягивал руки к черной бурлящей воде, и Звягинцеву показалось, что еще секунда — и парень этот бросится в полынью.
Звягинцев рванулся к нему, схватил за ворот телогрейки, повернул лицом в противоположную сторону и толкнул в спину.
Медленно хлюпая по воде, парень, как во сне, зашагал к своим товарищам — шоферам с других грузовиков.
— Всё, ребята! — крикнул кто-то из них. — Разбирай уцелевшие мешки по машинам и поехали, а то движки застынут!..
Расхватав мешки, они побежали каждый к своему грузовику. Звягинцев и Молчанов остались на месте происшествия одни.
— Ну что, поедем и мы? — спросил Звягинцев.
Молчанов оглядел его с ног до головы и сказал твердо:
— Нельзя ехать. Обогреться надо.
— А другим можно?
— Другие хлеб везут, — все так же категорично возразил Молчанов. — А без нас с вами, товарищ майор, лишний час как-нибудь Ленинград продержится.
— Где же ты намерен греться? — раздраженно спросил Звягинцев.
Тот, ничего не ответив, направился к машине.
…Мотор завелся лишь с пятой попытки. Молчанов развернул машину и поехал в обратном направлении.
— Ты куда? — встревожился Звягинцев.
— Погодите, товарищ майор, дайте разобраться, — невнятно ответил Молчанов, озирая однообразную местность через приоткрытую дверцу. И почти тотчас воскликнул удовлетворенно: — Все правильно! Приехали, товарищ майор. Выходите.
Выйдя из кабины, Звягинцев почувствовал, что ноги почти совсем онемели. Метрах в трех от их «эмки» стоял грузовик, а за ним виднелась палатка и на белом щите чернела надпись: «Обогревательный пункт».
Молчанов первым откинул брезентовый полог и вошел туда. Звягинцев сделал шаг за ним и наткнулся на его спину.