Блокада. Книга 5
Шрифт:
Звягинцев доложил о своем прибытии.
Командующий начал разговор ворчливо:
— Это что же получается, майор? Я тебя тогда со срочным приказом послал, а ты сбежал?
Звягинцев не определил сразу: шутит или всерьез говорит командующий? С того дня, когда Федюнинский послал его в дивизию Замировского, прошли уже недели. «Неужто он и теперь не знает, что я тогда принял командование батальоном? — с обидой подумал Звягинцев. — И разве не Федюнинского имел в виду Замировский, когда сказал, что последовавшее затем назначение меня исполняющим обязанности командира полка
Но тут аккуратно подстриженные усики над верхней губой командующего неожиданно дрогнули, и лицо его расплылось в улыбке.
— Молодец ты, майор, вот что я тебе скажу!
Он протянул Звягинцеву руку. Тот сделал шаг навстречу, ответив привычно: «Служу Советскому Союзу».
— Рано отвечаешь, — буркнул генерал. Потом с торжественной строгостью вернулся к столу, взял там какую-то бумагу и, протягивая ее кому-то поверх плеча Звягинцева, сказал:
— Читай, адъютант!
О том, что адъютант стоит за спиной, Звягинцев понял, только услышав это приказание командующего. Он отступил в сторону и повернулся так, чтобы видеть одновременно и командующего и адъютанта.
— «За проявленные мужество и героизм в борьбе с немецкими оккупантами, — торжественно читал адъютант, — наградить майора Звягинцева Алексея Николаевича орденом Красной Звезды…»
В первое мгновение Звягинцев почувствовал, что у него одеревенели ноги. Как в тумане, он увидел, что Федюнинский вынул из сейфа красную коробочку, открыл ее и, держа орден в руке, подошел к Звягинцеву.
Адъютант быстро расстегнул ворот его гимнастерки, просунул за пазуху левую руку и, несколько оттянув плотную диагоналевую ткань, правой рукой просверлил шильцем дырочку рядом с тем местом, где у Звягинцева был привинчен первый, за финскую еще кампанию полученный орден Красной Звезды.
Федюнинский просунул штифт ордена в едва приметное отверстие и навинтил на него с внутренней стороны гайку.
— Вот, теперь давай! — сказал он, отходя.
Звягинцев растерянно молчал, не зная, чего хочет от него командующий.
— Почему молчишь? — строго спросил тот. — Не знаешь, что полагается говорить, получив орден?
— Служу Советскому Союзу! — гаркнул Звягинцев.
— Ну вот, теперь своевременно, — удовлетворенно сказал Федюнинский.
Адъютант вышел. Федюнинский оглядел Звягинцева с ног до головы и добродушно усмехнулся:
— Симметрично получается: две шпалы в петлицах, две звездочки на груди. Правда, Замировский настаивает, чтобы эту симметрию нарушить. Он тебя к подполковнику представил.
Радость захлестнула Звягинцева. И не только потому, что так неожиданно получил орден, а главным образом из-за того, что никто не собирается «отнимать» у него полк.
— Постараюсь, товарищ генерал, оправдать доверие в предстоящих боях, — заверил он искренне и спросил, не сомневаясь в положительном ответе: — Разрешите возвращаться в свою часть?
— Разве что передать дела, — неопределенно сказал Федюнинский.
Звягинцев вздрогнул, точно от неожиданного удара.
— Товарищ командующий, — едва оправившись, заговорил он, — я знаю, что командую полком временно, и на должность эту не
— Да не о том речь, Звягинцев, — как-то устало прервал его Федюнинский. — В Ленинград тебе надо ехать, вот что!
— В Ленинград?
— Именно. На, читай.
С этими словами Федюнинский взял со стола и протянул Звягинцеву четвертушку бумаги, на которой в три ряда были наклеены полоски телеграфной ленты.
Звягинцев прочел:
«Из Тюльпана Федюнинскому.
По распоряжению начштаба фронта немедленно откомандируйте Ленинград майора Звягинцева работающего вашем штабе.
Звягинцев читал и перечитывал телеграмму, стараясь проникнуть в ее смысл. И вдруг понял. Все понял! Ведь он сам упрашивал полковника Королева не отсылать его за пределы блокированного города. Сам убеждал, что не мыслит себе дальнейшую службу вне Ленинграда… Сам доказывал, что нужен именно Ленинграду…
Разумеется, Королев не забыл этого. И вот теперь, когда в штабе фронта, наверное, появилась какая-то вакантная должность, вспомнил о своем бывшем сослуживце, решил помочь ему вернуться в Ленинград. Но это запоздалая, ненужная теперь помощь!
— Товарищ командующий, — стараясь говорить сдержанно и вместе с тем убедительно, продолжил Звягинцев, — тут какое-то недоразумение. Явное недоразумение! Я действительно с большой неохотой уезжал из Ленинграда, и полковник Королев знает об этом. Но теперь, когда у меня есть место в строю!.. — Звягинцев перевел дыхание и оборвал фразу. — Кроме того, — продолжал он после паузы, — из телеграммы видно, что Королев полагает, будто я у вас все еще на штабной работе. Ему надо разъяснить…
— Военный телеграф существует не для пререканий, — опять прервал его Федюнинский.
— Но бросать полк как раз в то время, когда начинаются решающие боевые действия?! — воскликнул Звягинцев и разочарованно подумал: «К чему я все это говорю! Зачем? Что значит для этого человека, во власти которого находятся судьбы многих тысяч людей, какой-то заурядный майор? Он может, пожалуй, счесть меня честолюбивым, неблагодарным человеком. Ведь я только что получил высокую награду и вот досаждаю просьбами».
Звягинцев подумал так, потому что ему показалось, будто командующий все его слова пропускает мимо ушей. Генерал и впрямь давал понять, что разговор окончен. Он склонился над столом, перебирая какие-то бумаги.
Но за внешней этой отчужденностью крылось глубокое сочувствие Звягинцеву.
«Он прав, — думал Федюнинский, намеренно отводя свой взгляд от него. — Дивизия, в которой служит сейчас этот Звягинцев, входит в ударную группировку, создаваемую в районе Войбокало. А для Смольного он все еще работник штаба армии. Правда, в представлении к званию упоминалось не только то, что Звягинцев геройски проявил себя при обороне КП дивизии, но и то, что исполняет сейчас обязанности командира полка. Однако это представление, наверное, „бродит“ еще по отделам кадров. Начальник штаба фронта Гусев, как видно, понятия о нем не имеет».