Блокадные будни одного района Ленинграда
Шрифт:
Письмо второе, от 5 февраля 1942 г., заместителю председателя райисполкома (выдержки):
«Училище не получило полного количества дров, ввиду работы на объектах большого количества организаций». «Недостаток дров губительно сказывается на отоплении училища и особенно изоляторов, где большое количество больных уч[ащих]ся» [759] .
Через два дня из райисполкома ушло письмо директору стадиона «Каучук» с предложением «допустить к разборке трибуны» 14-е ремесленное училище и вывозу им 15 кубометров дров [760] .
759
Там же. Д. 79. Л. 4.
760
Там же. Л. 5.
В
«Ломаем 40 зданий. Первая порция уже сломана и оказывается помощь населению дровами», – звучало с районных партийных трибун [762] .
761
Бюллетень Ленинградского городского… 1942. № 1–2. 30 января. С. 8–9.
762
ЦГАИПД СПб. Ф. 417. Оп. 3. Д. 169. Л. 8.
Из дневниковых записей ленинградцев, касающихся «дровяной» темы первых месяцев 1942 г.
7 января. «Нет дров. Население начинает ломать дощатые прикрытия витрин магазинов».
22 февраля. «В городе очень плохо с дровами. Жгут мебель, книги. На лестницах ломают перила, во дворах и на улицах – остатки заборов. На чердаках подпиливают стропила».
11 марта. «Вчера у меня был выходной. В 9 часов напилили дрова, которые я спер у соседа».
23 марта. «Огромная спекуляция дровами. Вязанка стоит 60–70 рублей. Мешок дров – 100 рублей. Последнее время милиция ведет борьбу, попросту отбирая дрова» [763] .
До 3 февраля 1942 г. установили сроки подготовить «список сломки на дрова деревянных строений 1-й очереди» по Ленинскому району [764] .
Исходя из этого, можно предположить, что жители окрестных парку имени 1 Мая улиц и проспектов, проживая среди десятков деревянных опустевших домов и сараев, с проблемами нехватки дров сталкивались гораздо меньше, чем, например, жители улиц вокруг Марсово поля или набережной Фонтанки.
763
Будни подвига. С. 125, 149, 156, 159.
764
ЦГАИПД СПб. Ф. 409. Оп. 2. Д. 140. Л. 125.
Отрывок из воспоминаний показывает, что это не так.
Ушедший добровольцем в ополчение В.А. Залгаллер, на февраль 1942 г. – связист 167-го артиллерийского полка 85-й стрелковой дивизии, в середине указанного месяца в течение дня побывал в ряде мест города. Занеся в район Торгового порта пакет для жены своего сослуживца, он вместе с ней «на Нарвский проспект повез саночки дров», где проживала его жена [765] .
Месяцем ранее сотрудники милиции двух окраинных районах города получили приказ незамедлительно принять под охрану даже боевые оборонительные сооружения тыловых частей Ленинградского фронта, которые (то есть сооружения) к этому времени лишились почти всех своих деревянных частей [766] .
765
Залгаллер В.А. Быт войны. URL: http:// militera.lib.ru.
766
См.: Иванов В.А. Особенности реализации чрезвычайных мер… С. 471.
В апреле 1942 г. Ю.Е. Давыдову его дядя, завод которого эвакуировали в Нижний Тагил, принес ключи от своей квартиры в доме № 15 на проспекте Стачек:
«Уезжаем на Урал, – вот вам ключи, все, что сможете – перевезите и сожгите, ничего не жалейте.
На детских
К большому сожалению, дом был сталинской постройки и имел много встроенных шкафов, которые, понятно, на дрова не пустишь» [767] .
767
Давыдов Ю.Е. Указ. соч. С. 14. Б.Н. Мойкин являлся директором завода до сентября 1942 г., затем – начальник главка министерства.
В том, что ленинградцы не разбирали пустующие дома самовольно или не вырубали деревья около домов (или в парке 1 Мая), был еще, как назвала это Т.И. Давыдова, этический аспект:
«Если б срубил кто деревья – посчитали бы мародером. Не притрагивались. Нельзя – значит, нельзя».
«Спиленных деревьев в парке 1 Мая не было, не припомню. А зачем их рубить – вокруг полно деревянных домов» (З.П. Кузнецова).
«В первое время блокады дрова брали из сараев. Кончились. Зимой уже не было сил выйти на улицу – и почти не выходили. Стали жечь мебель.
Во дворе дома был яблоневый сад, с песочной площадкой для детей в середине. От нее радиусами расходились аллеи, две – с тополями. И никто ничего не срубил» (Ю.Е. Давыдов).
«Дров не было, пилили мебель, книги, все это шло на растопку печки. Бабушка иногда водила нас в парк им. 1-го Мая собирать ветки» [768] .
768
Прядеина Эльвира Вильгельмовна // Мы помним… С. 37.
«Мороз очень сильный. <…> Я ходила пешком [769] к Нарвским воротам, там по длинному Болдыреву переулку, теперь это Промышленная улица, на улицу Калинина к бабушке. Там были деревянные дома. Их ломали на дрова для организаций. Я собирала около этих разобранных домов щепочки, а иногда немного брала у бабушки, клала на санки и ехала обратно (шла)» [770] .
Пешком, с санками щепок, Зинаида Николаевна шла на улицу Калинина и обратно, на 3-ю линию Васильевского острова, где она с родителями временно поселилась. Отец работал в Лесном порту, но по болезни не мог уже возвращаться после работы пешком домой. Тогда, чтобы была возможность навещать отца, Зинаида Павловна с мамой переселились к бабушке, на улицу Калинина.
769
От 3-й линии Васильевского острова.
770
Зинаида Кузнецова. Воспоминания. С. 24–25. «Или тайком отламывала от крыльца дома бабушки две-три дощечки, просила у чужих людей санки… На Васильевском, где мы жили в полуподвале, никаких ордеров на дрова нам не выдавали» (добавление З.П. Кузнецовой, 2015 г.).
«Если бы мы этого не сделали, то наверняка жизнь наша окончилась бы.
Все-таки у нашей бабушки был деревянный дом, а он не так просто стынет. Немного еще было дров. Не буржуйка, а настоящая плита. Она больше сохраняла тепло. Мы с мамой брали санки и ехали навещать папу, а заодно нам разрешали выкопать, из-под большого снега, дров. Нам удавалось выкопать и отколоть топором совсем немного. Мы превращались в сосульки. Ноги и руки костенели от лютого мороза. Я часто падала на снег и еле-еле потом поднималась. Сколько трудов надо было довезти эти дровишки до дома по железнодорожной линии, по мосту [771] . Поезд, чуть нас не задавил, так как санки застряли» [772] .
771
Улица Калинина граничила с железнодорожной веткой.
772
Зинаида Кузнецова. Воспоминания. С. 26.