Блондинка в бегах

Лейси Эд

Я говорю: конечно, покормлю, - и она подхватывает свою одежду, чемодан и сумочку, поднимает над головой и идет по пояс в воде к яхте. А чемодан-то у неё не маленький, то-есть не просто там какой-то саквояжик с ночной рубашкой. Добралась она до яхты, перебросила вещи на палубу, подтянулась на руках и перелезла через борт. А свою сумчонку так и не выпустила из рук. Она держала её в правой руке и словно целилась прямо в меня... А я...

– Испугался?
– ввернул Хэл, наливая себе ещё стаканчик и расстегивая куртку.

– Нет. Скажем так: я был осторожен и старался не сделать какого-нибудь неправильного движения, - заметил

я, понимая, что в данный момент веду себя как раз неправильно, все это ему рассказывая. Но я уже не мог остановиться, уж больно мне все это нравилось. Не только выпендреж перед Хэлом. Встреча с Роуз стала одним из самых восхитительных моментов в моей жизни, а мне впервые представился случай об этом кому-нибудь рассказать.
– Мне показалось, что ей самой не хочется нарываться на неприятности, однако она была готова к любому повороту событий. Она оглядела "Морскую принцессу" и сказала:

– Парусник с мотором. Так себе лодчонка. Конечно же ни радио, ни телефонной связи с берегом!

– Это верно. Ничего такого сногсшибательного, но яхта морская и очень хорошая.

– И команды нет?

– Позвольте представиться: капитан, штурман, кок и судомойка в одном лице, - ответил я и сделал ей яичницу с беконом.

И судя по тому, с какой скоростью девица её уплела, я решил, что она пропустила по меньшей мере два обеда и два ужина. Она как села на свой чемодан, так и не вставала с него, а сумочка лежала у неё на коленях. Покончив с плодами моих кулинарных способностей, она достала мятую пачку сигарет, вытащила одну и бросила пачку мне. Я покачал головой и, протянув руку, положил пачку ей на бедро. Мне в жизни не доводилось находиться вблизи более пикантного бедра. Конечно, она прекрасно видела, как я шарю по ней глазами, но, вероятно, все ждала, когда же заведу с ней веселую игру. А я не завел. Выкурив сигарету, она спросила:

– А до Кубы можно на этой посудине добраться? Вы сказали, что это морская яхта?

– Разумеется. Я неоднократно совершал такие переходы - в хорошую погоду.

– А чем вы занимаетесь?

– Да этим вот самым. Плаваю. Иногда вывожу в открытое море любителей ночной рыбалки, когда и сам не прочь порыбачить. А в минуты мрачного расположения духа просто выхожу на острова - поплавать и позагорать - как вы.

– В одиночку?

Она была слишком крутая девочка, чтобы играть в жеманницу. И я честно ей ответил:

– Ну да, когда хочешь поплавать и позагорать, сопровождающие не нужны.

– А разве вы не страдаете от одиночества? Вам разве не скучно без газет, без радио?

– А вам?

Она рассмеялась - таким журчащим смехом. Ну, то есть, смех был, понимаешь, вполне человеческий, теплый - он словно прорвал оболочку этой её ослепительной красоты. Тут я уж её стал совершенно откровенно разглядывать, не скрывая восхищения её красотой. Докурив, она затушила сигарету в пепельнице, встала и поблагодарила за гостеприимство. Она грациозно перепрыгнула через борт в воду - при этом умудрившись не замочить сумочку с "пушкой", - подхватила одежду, чемодан и побрела к берегу. Она ушла вдоль берега к дальней оконечности островка и скрылась в зарослях кустарника наверное, легла поспать. А я вытянулся на палубе и стал думать о ней. Я понял, что за всеми этими её как бы невзначай заданными вопросами скрывалось желание прощупать меня. Но она все же была слишком хорошенькая, чтобы

я слишком серьезно отнесся к её допросу.

Я проспал два часа, потом даже помыл яхту. Я искупался и даже подумал сплавать за песчаный мыс, где она скрылась. но оставил эту затею. Вместо того я достал удочку и поймал классного снука. Потом я понырял, наловил устриц и пожарил рыбу. Ее не было видно, И я подумал, что она уже покинула островок...

– Это как же?
– брякнул Хэл.

– Не знаю. Точно так же я не знал, как она на этот остров попала. По правде сказать, я об этом - и ни о чем вообще - не думал. Все случившееся показалось мне сном... Но слушай что дальше было. Я громко крикнул в кустарник:

– Не хотите поужинать?

– Большое спасибо, хочу!
– ответила она и внезапно выросла из-за кустов. Может быть, она все это время за мной оттуда наблюдала - не знаю. Она была вся перемазана кремом для загара и покраснела как рак от перегрева. Она подхватила свои вещи и снова потопала по воде к "Морской принцессе". А прилив уже начался, и в десяти футах от берега вода доходила ей до плеч.

– Вам бы лучше оставить вещи на пляже и добраться до яхты вплавь! крикнул я.

– Нет, - твердо ответила она.
– А мы не можем поесть на берегу?

Естественно, я понял её затруднение. На острове не было ни души, так что за сохранность своих вещей ей можно было не беспокоиться, однако она не смогла бы доплыть до яхты, не намочив своего пистолета. И я слукавил:

– Нет, нельзя. Печка привинчена к полу.

– Ну тогда мне придется отклонить ваше предложение!
– ответила она и побрела обратно берегу. Тогда я отвязал ялик и поплыл к ней. Она ни слова не говоря забралась на заднюю банку - вместе со всеми своими пожитками. Мы поужинали на яхте, почти не переговариваясь, и выпили последние три бутылки пива. Я помыл посуду и закурил сигару. Наконец она нарушила молчание:

– А что вы делали после обеда?

– Ничего. Спал, думал.

– И о чем же вы думали?

– Да уж не помню - о том, что на ум приходило, - ответил я, размышляя, куда же заведет нас этот глубокомысленный разговор.

– Мечтали о несбыточном?

– Пожалуй. А что, мне надо было думать о чем-то конкретном?

– О, только поймите меня правильно! Я и сама люблю мечтать. В детстве я обожала забираться в огромный ящик, который стоял у нас в огороде, и там я воображала себе, что этот ящик - замок, театр... А ведь я и впрямь жила в замке - пока волшебные чары не развеялись. Но если бы этого не произошло, я бы так и осталась в замке своих грез и это перестало бы быть простой мечтой. Вы понимаете, о чем я?

– Не уверен.

– Ну, что этого не так трудно добиться, если вы удерживаете некий баланс. Вот это самое главное: хрупкий баланс между мечтой и реальностью. Ну например, вот этот островок - чудесный клочок ровного песчаного пляжа и чистой воды. Ведь можно представить, что мы находимся сейчас в тихом уголке в Майами-Бич или в Атлантик-Сити, или на Файр-Айленде, или даже в Монте-Карло. Там ведь тоже ровный песок, чистая вода и тишина. Вот я сижу на этом клочке песчаного пляжа - и пока я сохраняю баланс между явью и грезой, я ведь могу воображать, что нахожусь на Майами-Бич. И я могу оставаться здесь - там - до тех пор, пока какой-то неверный поступок, неудачная мысль не нарушит баланс, не разрушит мечту. Понимаете теперь?