Блондинка в озере. Сестричка. Долгое прощание. Обратный ход
Шрифт:
Мэглешен подскочил.
— Ну вот что, остряки, к вашему сведению, мы всего-навсего отделение полиции в маленьком городке. Иной раз хоть надвое разорвись. Тем не менее, мне нравится эта мысль насчет марихуаны. Она может значительно облегчить мне работу. Я немедленно займусь этой проблемой.
Он твердым шагом направился к двери и вышел. Френч глядел ему вслед.
Бейфус тоже. Когда дверь закрылась, они поглядели друг на друга.
— Держу пари, сегодня вечером они опять повторят облаву, — хмыкнул Бейфус.
Френч кивнул.
—
— Много болтаешь, Фред, — оборвал его Френч.
Бейфус усмехнулся и умолк. Френч спросил меня:
— Раз уж ты строишь догадки, что, по-твоему, искали в том номере отеля «Ван Нуйс»?
— Квитанцию на чемодан с марихуаной.
— Неплохо, — одобрил Френч. — А где могла бы находиться эта квитанция?
— Я думал об этом. Когда мы с Хиксом разговаривали в Бэй-Сити, он был без парика. Дома парик не носят. Но на кровати в отеле он лежал в парике.
Возможно, надел его не сам.
— Ну и что? — спросил Френч.
— Под париком вполне можно спрятать квитанцию.
— Прилепить клейкой лентой изнутри, — подхватил Френч. — Неплохая мысль.
Наступило молчание. Оранжевая красотка вновь принялась печатать. Я поглядел на свои ногти. Они могли быть и почище. После паузы Френч неторопливо сказал:
— Только не думай, что ты вне подозрений, Марлоу. Вернемся к догадкам. Почему ты решил, что доктор Лагарди жил в Кливленде?
— Я решил разобраться, что он собой представляет. Врач, если хочет практиковать, не может изменить фамилию. Пешня навела меня на мысль о Плаксе Мойере. Плакса Мойер действовал в Кливленде. Веселый Моу Стейн действовал в Кливленде. Правда, метод там был другой, но пешня все же остается пешней. Вы сами сказали, что ребята могут, поумнеть. А при этих шайках где-то на заднем плане всегда находится врач.
— Слишком надуманно, — не согласился Френч. — Слишком слабая связь.
— Если я укреплю ее, мне это пойдет на пользу?
— А сумеешь?
— Могу попытаться.
Френч вздохнул.
— С этой Орфамэй Квест все в порядке, — сказал он. — Я звонил ее матери в Канзас. Она действительно приехала сюда отыскивать брата. И действительно наняла для этого тебя. Отзывается Орфамэй о тебе хорошо. Но особых восторгов не выражает. Она действительно подозревала, что ее брат впутался во что-то нехорошее. Заработал ты что-нибудь на этом деле?
— Нет. Я вернул ей гонорар. У нее было мало денег.
— Значит, не придется платить подоходный налог с гонорара, — обрадовался Бейфус.
— Хватит об этом, — сказал Френч. — Следующий ход за окружным прокурором. А насколько я знаю Эндикотта, пока он обдумает как ходить, пройдет неделя.
И сделал жест в сторону двери. Я поднялся.
— Ничего, если я не буду уезжать из города?
Ответить они не потрудились.
Я стоял и смотрел на них.
Они сидели и смотрели на меня. Оранжевая красотка стучала на машинке.
Происходящее здесь впечатляло ее не больше, чем ноги балерин балетмейстера. У Кристи с Бейфусом были спокойные обветренные лица здоровых закаленных мужчин. Глаза же, как всегда у полицейских, были хмурыми и серыми, словно замерзающая вода. Плотно сжатые губы, жесткие морщинки в уголках глаз, твердый, пустой, бессмысленный взгляд, не совсем уж жестокий и отнюдь не любезный. Неброская одежда из магазина готового платья, носимая без шика, с каким-то пренебрежением: облик людей небогатых, но все же гордящихся своей властью, всегда ищущих способа проявить ее, причинить тебе боль и с усмешкой смотреть, как ты корчишься, безжалостных без злобы, без жестокости и вместе с тем иногда добрых. А какими еще им быть? Цивилизация для них — пустой звук. В ней они видели только изъяны, грязь, отбросы, отклонения и неприязнь.
— Ну чего стоишь? — резко спросил Бейфус. — Ждешь крепкого слюнявого поцелуя? Не можешь остроумно ответить? Жаль.
Голос его стал усталым и скучным. Он нахмурился и взял со стола карандаш. Быстро разломил его пополам и обе половинки положил на ладонь.
— Вот так и ты отломись от нас, — негромко сказал он. На его лице не было и тени улыбки. — Ступай улаживать свои дела. Как, по-твоему, на кой черт мы тебя отпускаем? Мэглешен дал тебе отсрочку. Используй ее.
Я поднял руку и потер губу. Во рту у меня было слишком много зубов.
Бейфус перевел взгляд на стол, взял какую-то бумагу и стал читать ее.
Кристи Френч развернулся вместе с креслом, положил ноги на стол и уставился в открытое окно на стоянку автомобилей. Оранжевая красотка перестала печатать. В комнате неожиданно воцарилась тяжелая, вязкая тишина. Раздвигая эту тишину, словно воду, я пошел к выходу.
Глава 25
В конторе снова ни души. Ни длинноногих брюнеток, ни маленьких девочек в раскосых очках, ни аккуратных смуглых мужчин с глазами гангстеров.
Я сел за стол и стал смотреть, как за окном меркнет свет. Поутих уличный шум. Через бульвар свирепо уставились друг на друга огни неоновой рекламы. Нужно было что-то предпринимать, но я не знал, что. Да и не видел во всем этом смысла. Прислушиваясь к скрежету ведра по кафелю в коридоре, я навел на столе порядок. Сунул бумаги в ящик, поправил подставку для ручек, взял тряпку, протер стекло на столе, а потом и телефон, который в сумерках был темным, глянцевым. Сегодня он не издаст ни звука. Никто больше не позвонит мне. Ни сейчас, ни в ближайшее время. Может быть, и никогда.