Блондинка в озере. Сестричка. Долгое прощание. Обратный ход

Чэндлер Раймонд

— Значит, я его берег на случай нашего знакомства. Сейчас принесу. — Я подхватил ее саквояж и пошел к двери.

— Куда вы это несете? — резко осведомилась она.

— Там ведь ваши туалетные принадлежности, верно?

— Поставьте его и подите сюда.

Я так и сделал. Глаза у нее были блестящие, но в то же время сонные.

— Это что-то новенькое, — медленно произнесла она. — Просто невиданное.

— Что именно?

— Вы ко мне ни разу и пальцем не притронулись. Никаких заигрываний, двусмысленных фраз, хватаний

руками, ничего. Я думала, вы жесткий, язвительный, злой и холодный.

— Я такой и есть — иногда.

— А теперь я здесь, и после того, как мы изрядно угостимся шампанским, вы, вероятно, собираетесь без лишних слов схватить меня и потащить в постель. Так ведь?

— Честно говоря, — сказал я, — подобная мысль где-то у меня шевелилась.

— Польщена, но что, если я против? Вы мне нравитесь. Очень нравитесь. Но отсюда не следует, что я хочу ложиться с вами в кровать. Не слишком ли вы спешите с выводами — просто потому, что я приехала с саквояжем?

— Может, я и ошибся, — сказал я. Вернулся к входной двери и поставил саквояж обратно, возле порога. — Пойду за шампанским.

— Я не хотела вас обидеть. Может быть, вам лучше поберечь шампанское для более благоприятного случая?

— Там всего-то две бутылки, — отвечал я. — Для настоящего благоприятного случая потребуется дюжина.

— А, понятно, — заявила она, внезапно вспылив. — Я гожусь только, пока на горизонте не появился кто-нибудь покрасивее. Спасибо вам большое. Теперь вы меня обидели, зато я знаю, что нахожусь в безопасности. Если вы думали, что от бутылки шампанского я превращусь в женщину легкого поведения, могу заверить, что вы очень ошиблись.

— Я уже признал ошибку.

— Если я сказала, что собираюсь разводиться, и если Эймос привез меня сюда с саквояжем, это еще не значит, что я так доступна, — заявила она так же сердито.

— Будь он проклят, этот саквояж! — прорычал я. — Чтоб он провалился! Еще раз о нем вспомните, и я спущу его к черту с лестницы. Я пригласил вас выпить. Иду на кухню за выпивкой. Вот и все. У меня и в мыслях не было вас спаивать. Вы не хотите со мной спать. Прекрасно. Почему вы должны этого хотеть? Но можем мы все-таки выпить по бокалу шампанского? Не обязательно затевать из-за этого склоку — кого собираются совратить, когда, где и сколько для этого требуется вина.

— А вам не обязательно злиться, — сказала она, вспыхнув.

— Это просто очередной трюк, — хмуро сообщил я. — У меня их полсотни, и все коварные.

Она встала, подошла ко мне вплотную и осторожно погладила кончиками пальцев синяки и порезы у меня на лице.

— Простите. Я устала и разочарована в жизни. Пожалуйста, будьте со мной подобрее. Никому я не нужна.

— Вы не устали, а разочарованы в жизни не больше, чем всякий человек. По всем правилам из вас должна была получиться такая же избалованная, распущенная девчонка, как ваша сестра. Но произошло чудо. Вся честность

и немалая часть мужества в вашей семье достались вам. И не надо вам ничьей доброты.

Я повернулся, пошел в кухню, достал бутылку шампанского из холодильника, хлопнул пробкой, быстро налил два плоских фужера и один из них выпил. От шипучей остроты на глазах выступили слезы, но я осушил фужер.

Налил его снова. Потом расставил все на подносе и потащил в гостиную.

Линды не было. Саквояжа не было. Я поставил поднос и открыл входную дверь. Я не слышал, чтобы ее открывали, и у Линды не было машины. В кухню вообще не донеслось ни звука.

Потом сзади раздался ее голос:

— Идиот. Неужели вы решили, что я удрала? — Я закрыл дверь и обернулся.

Она распустила волосы и надела на босые ноги домашние туфли с пушистыми помпонами. Шелковый халат был цвета заката с японской гравюры. Она медленно подошла ко мне с неожиданно застенчивой улыбкой. Я протянул ей бокал. Она взяла, отпила пару глотков и отдала обратно.

— Очень вкусно, — сказала она.

Потом очень спокойно, без всякой игры или притворства, обняла меня и, приоткрыв рот, прижалась губами к моим губам. Кончик ее языка коснулся моего. Спустя долгое время она откинула голову, но руки ее по-прежнему обвивали мою шею. Глаза сияли, как звезды.

— Я все время об этом думала, — сказала она. — Нарочно упрямилась. Не знаю, почему. Может быть, просто нервы. Вообще-то я совсем не распущенная. Это плохо?

— Если бы я так о тебе думал, я бы начал к тебе приставать еще тогда, в первый раз, у Виктора. — Она медленно покачала головой и улыбнулась.

— Вряд ли. Потому я и здесь.

— Ну, может быть, не тогда, — сказал я. — Тот вечер принадлежал другому.

— Может быть, ты вообще не пристаешь к женщинам в барах?

— Редко. Свет слишком тусклый.

— Но масса женщин для того и ходит в бары, чтобы к ним приставали.

— Масса женщин и по утрам встает с той же мыслью.

— Но спиртное вызывает желание — до известного предела.

— Врачи его рекомендуют.

— Кто тут вспомнил врачей? Где мое шампанское? — Я поцеловал ее еще раз.

Это была легкая, приятная работа.

— Хочу поцеловать твою бедную щеку, — сказала она и осуществила свое желание. — Она прямо горит.

— А вообще я замерзаю.

— Не правда, дай еще шампанского.

— Зачем оно тебе?

— Выдохнется, если мы его не выпьем. И мне нравится его вкус.

— Хорошо.

— Ты очень меня любишь? Или полюбишь, если я лягу с тобой в постель?

— Возможно.

— Знаешь, тебе не обязательно со мной спать. Я не так уж настаиваю.

— Спасибо.

— Где мое шампанское?

— Сколько у тебя денег?

— Всего? Откуда мне знать? Около восьми миллионов долларов.

— Я решил с тобой переспать.

— Корысть взыграла, — заметила она.