Блондинка в озере. Сестричка. Долгое прощание. Обратный ход
Шрифт:
В конце концов я закрыл застекленные двери и вышел на балкон. Там была чертова стужа. Балкон был большой, три на четыре метра, с невысоким бортиком, который увенчивали железные перила. С такого балкона можно запросто спрыгнуть, но случайно упасть невозможно. На нем были два алюминиевых шезлонга и два кресла. Разделяющая стенка слева выступала наружу именно так, как она мне сказала. Я не думаю, что даже верхолаз смог бы перебраться через эту стенку без крюка и страховки.
С другой стороны стена круто поднималась к одной из террас пентхауза.
Трупа не было — ни в шезлонгах, ни на полу, ни где-то еще. Я осмотрел шезлонги в поисках
Ларри Митчелл был примерно на сантиметр выше меня, но весил килограммов на восемь меньше. Еще не родился человек, который мог бы бросить тело взрослого мужчины с этого балкона так, чтобы оно упало в океан. Вряд ли она не отдавала себе в этом отчета.
Я открыл застекленные двери, вошел в комнату, закрыл их за собой, подошел к кровати. Она крепко спала и похрапывала во сне. Я коснулся ее щеки тыльной стороной ладони. Щека была потной. Она пошевельнулась и что-то пробормотала. Затем вздохнула и опустила голову на подушку. У нее не было затрудненного дыхания, ступора, комы, а значит, она не превысила дозы.
Насчет этого она сказала мне правду, но насчет всего остального — вряд ли.
В верхнем ящичке трюмо лежала ее сумка. Сзади был кармашек на молнии. Я положил туда чековую книжку и просмотрел содержимое в поисках информации. В кармашке на молнии было несколько хрустящих ассигнаций, железнодорожное расписание экспресса «Санта-Фе», корешок билета, корешок плацкарты в спальном вагоне. Она занимала купе E в вагоне поезда 19, следующего из Вашингтона в Сан-Диего. Ни писем, ни документов. Они, видимо, были в чемодане. В сумке было то, что обычно носят женщины: помада, зеркальце, пудреница, кошелек для мелочи, несколько серебряных монет, несколько ключей на кольце с маленьким бронзовым брелоком. Пачка сигарет, почти полная, распечатанная. Книжечка спичек, только одна спичка была оторвана. Три носовых платка без монограмм, пилочка для ногтей, щетка для бровей, гребень в кожаном футляре, маленькая круглая бутылочка с лаком для ногтей, маленькая записная книжка. Я открыл ее. Чистая, еще не начатая. В сумке были также солнечные очки в блестящей оправе, в футляре без монограмм, авторучка, маленький золотой карандашик, вот и все. Я положил сумку обратно на место. Я подошел к окну, взял лист бумаги и фирменный конверт с названием отеля.
На листе бумаги я написал: «Дорогая Бетти, прости, что не смог оказаться на том свете. Все объясню завтра. Ларри».
Я запечатал записку, написал на конверте «Мисс Бетти Мэйфилд» и положил так, как будто его просунули под дверь.
Открыл дверь, вышел, захлопнул дверь, подошел к служебной лестнице и нажал на кнопку вызова лифта. Лифт не приходил. Я снова нажал и держал кнопку вызова, пока лифт наконец не пришел. Молодой сонный мексиканец открыл дверь и зевнул мне в лицо, затем улыбнулся извиняющейся улыбкой. Я улыбнулся в ответ и ничего не сказал.
За конторкой у лифта никого не было. Мексиканец рухнул в кресло и заснул, прежде чем я сделал шесть шагов. Все спят, кроме Марло. Он работает круглосуточно и даже денег не берет.
Я поехал обратно в «Ранчо Дескансадо», увидел,
Затем отправился в Сан-Диего, вернул машину в прокатное агентство, позавтракал в забегаловке у вокзала. В 7:15 я уже сидел в вагоне скорого поезда, прибывающего в Лос-Анджелес ровно в десять утра.
Я поехал домой на такси, побрился, принял душ, позавтракал, второй раз просмотрел газету. Около одиннадцати часов я позвонил в контору Клайда Амни.
Он сам взял трубку. Вероятно, мисс Вермильи еще не проснулась.
— Это Марло. Я дома. Можно заскочить?
— Нашли ее?
— Угу. В Вашингтон звонили?
— Где она?
— Я бы хотел сказать вам лично при встрече. В Вашингтон вы звонили?
— Сначала вашу информацию. Мне предстоит трудный день. — Его голос был сух и недружелюбен.
— Буду через полчаса. — Я живо повесил трубку и позвонил в гараж, где стоял мой «олдс».
Глава 10
На свете слишком много контор вроде той, что была у Амни. Стены были выложены плитками клееной фанеры и напоминали шахматную доску. Освещение было неярким, ковры от стены до стены, мебель полированная, кресла удобные, а расценки, видимо, чрезмерные. Окна в металлических рамах распахивались наружу, а за домом была маленькая, но аккуратная стоянка для машин. Стоянка была украшена белыми щитами с именами владельцев. По какой-то причине место Амни пустовало. Я воспользовался им. Возможно, его привез шофер. Здание было четырехэтажное, совсем новое и занято почти исключительно врачами и адвокатами.
Когда я вошел, мисс Вермильи чистила перышки, готовясь к трудовому дню.
Я подумал, что выглядит она неплохо. Она отложила маленькое зеркальце и закурила сигарету.
— Железный Кулак собственной персоной. Чем обязаны?
— Мы договорились с Амни.
— Для тебя мистер Амни, парень.
— Для тебя просто Бойди, сестренка. — Она вскипела моментально.
— Не смей звать меня «сестренка», шпик дешевый!
— Тогда не зови меня «парень», дорогая секретарша. Что ты делаешь сегодня вечером? Неужели снова идешь кутить с четырьмя матросами сразу?
Она побледнела. Ее рука сжала пресс-папье. Она только что не запустила им в меня.
— Ах ты, сукин сын! — сказала она яростно. Затем щелкнула рычажком на своем коммутаторе и сказала: — Мистер Марло здесь, мистер Амни.
Затем она откинулась и бросила на меня тот еще взгляд.
— Мои друзья еще подрежут тебя до натурального размера, так что ты без лестницы и обуться не сможешь.
— В эту остроту было вложено немало упорного труда, — сказал я, — но упорный труд не может заменить вдохновения.
Внезапно мы оба расхохотались. Дверь открылась, и в проеме возник Амни.
Жестом он велел мне войти, но глаза его не отрывались от платиновой красотки.
Я вошел в кабинет. Он закрыл дверь и зашел за свой громадный полукруглый письменный стол, обтянутый зеленой кожей и заваленный грудами важных бумаг. Он был подтянут, тщательно одет, со слишком короткими ногами, слишком длинным носом и слишком редкими волосами. Его ясные карие глаза смотрели слишком доверчиво для адвоката.
— Клеите мою секретаршу? — спросил он подозрительно.