Блондинка в озере. Сестричка. Долгое прощание. Обратный ход
Шрифт:
Я смолк и оглядел ее как мог в ранних, сгущающихся сумерках. Океан внизу голубел свежим ультрамарином, который почему-то не напомнил мне глаз мисс Вермильи. Стая чаек пролетела на юг. Вечерний рейс из Лос-Анджелеса прошел над побережьем, с огнями справа и слева по борту; затем загорелась мигалка под фюзеляжем, и самолет повернул к морю для долгого, ленивого поворота, выруливая на аэродром имени Линдберга.
— Значит, ты просто наводчик для жулика-адвоката, — сказала она обидно и схватила еще одну из моих сигарет.
— Не думаю, что
— Знаешь, куда ты можешь засунуть свои полномочия? — сказала она. — В особенности если этот адвокат нанял тебя шпионить за мной.
Я взял у нее сигарету, затянулся пару раз и отдал ей.
— Хорошо, Бетти. Я тебе ни к чему. Прости, что пытался помочь.
— Медовые речи. Ты говоришь это потому, что надеешься выжать из меня побольше под этим соусом. Ты просто один из этой своры. И твоей проклятой сигареты мне не надо, — она выбросила ее в окно. — Отвези меня обратно в отель.
Я вышел из машины и затоптал окурок:
— Нельзя этого делать в холмах Калифорнии, даже зимой.
Я сел в машину, повернул ключ зажигания и нажал на кнопку стартера.
Вывел машину, развернулся и поехал обратно к развилке дороги. На развилке — там, где сворачивала белая линия, — стояла маленькая машина с потушенными огнями. Может, там никого и не было.
Я круто развернул «олдс» и включил дальний свет фар. Пока я поворачивался, фары залили светом машину. Шляпа съехала на лицо, но недостаточно низко, чтобы скрыть очки, жирную рожу и оттопыренные уши мистера Росса Гобла из Канзас-Сити.
Фары прошли мимо, и я поехал вниз по спуску с его плавными изгибами. Я не знал, куда шла дорога, но все дороги здесь вели к океану. На развилке я повернул направо и вскоре оказался на бульваре и снова повернул направо.
Теперь я ехал назад, к центру Эсмеральды.
Она не сказала ни слова по пути. Когда я остановился у отеля, она живо выскочила из машины.
— Подожди, я схожу за деньгами.
— За нами следили, — сказал я.
— Что? — она замерла на месте, показывая мне свой профиль.
— Кто-то в машине. Ты его не видела, но мои фары осветили его, когда я развернулся на вершине холма.
— Кто это был? — ее голос напрягся.
— Откуда мне знать? Он зацепил нас здесь, значит, вернется сюда. Может, фараон?
Она посмотрела мне в глаза, застыла неподвижно. Она сделала медленный шажок, а затем бросилась на меня, как будто собиралась расцарапать мне лицо.
Она схватила меня за руки и попыталась встряхнуть. Ее дыхание вырывалось со свистом.
— Вытащи меня отсюда, вытащи меня отсюда, умоляю! Куда угодно. Спрячь меня! Дай мне передышку! Место, где за мной не будут следить,
— До вершины высочайшей горы, до глубины безлюдной пустыни, — сказал я. — Кто-то любит цитировать старомодные романы.
Она уронила руки, и они бессильно повисли.
— От тебя дождешься сочувствия, как от ростовщика.
— Никуда я тебя не возьму, — сказал я. — Оставайся здесь и встреть беду лицом к лицу.
Я повернулся и сел в машину. Когда я обернулся, она быстро удалялась и была уже на полпути к бару.
Глава 15
Было бы у меня хоть немного здравого смысла, я бы собрал вещи, вернулся домой и позабыл бы о ее существовании. Когда она наконец решит, какую роль она играет в каком акте какой пьесы, я, видимо, уже ничего не смогу сделать, разве что влипнуть за приставание к прохожим в общественном месте. Я ждал и курил. Гобл на своем маленьком грязном шарабане мог въехать на стоянку в любой момент. Он не мог выследить нас в другом месте, значит, он следовал за нами, чтобы узнать, куда мы едем.
Он не показывался. Я докурил сигарету, бросил ее за борт и отчалил. На выезде снова увидел его машину. Он припарковался против движения у левой обочины. Я поехал дальше, не спеша, чтобы у него шестеренки не полетели от погони.
В миле от отеля был ресторан под названием «Эпикур», с низкой крышей, со стеной из красного кирпича, прикрывавшей его со стороны дороги, и с баром. Вход был сбоку. Я поставил машину и вошел. Рабочий день еще не начался. Бармен судачил с метрдотелем, который еще не облачился в смокинг.
Книга заказов лежала на высокой конторке, она была раскрыта. На более поздний час было много заказов. Было еще рано.
— Столик найдется, сэр?
В зале было темно, лишь мерцали свечи на столах; низкая перегородка делила зал на две части. Тридцать человек набили бы «Эпикур» битком. Мэтр запихнул меня в уголок и зажег передо мной свечу. Я заказал двойную порцию джина «Гибсон». Подошел официант и стал убирать прибор с другой стороны стола. Я велел ему оставить прибор на месте — мой друг может подойти. Я изучил меню, размером почти не уступавшее залу. Для удовлетворения любопытства мне бы понадобился карманный фонарик. Это был самый темный кабак в моей жизни. Родную мать за соседним столиком я бы не признал.
Принесли джин. Я мог различить силуэт стакана и догадался о содержимом.
Пригубил его — джин был неплох. В этот момент Гобл шлепнулся в кресло напротив. Насколько я мог его разглядеть, он не изменился после нашей вчерашней встречи. Я продолжал пялиться на меню. Набрать бы им его шрифтом Брайля.
Гобл потянулся за моим стаканом воды со льдом, взял и выпил.
— Как идут дела с бабой? — бросил он небрежно.
— Не продвигаются.
— Почему? Что вы там на холме делали?