Блондинка в озере. Сестричка. Долгое прощание. Обратный ход

Чэндлер Раймонд

— Речь не о ее любовных делах, — сказал я. — Но не обязательно делить ложе с преступником.

— Доказательств, что он преступник, нет, Марлоу.

Я указал на фотографию.

— Человек, сделавший этот снимок, бесследно исчез. Возможно, убит. Двое людей, живущих по тому же адресу, убиты. Один незадолго до смерти пытался продать эти снимки. За ними-то она и отправилась в отель. И тот, кто его убил, — тоже. Ни она, ни убийца не нашли того, что им было нужно. Они не знали, где искать.

— А вы?

— Мне повезло. Я знал, что на голове

у этого человека парик. Допустим, ничто на снимке не является уликой. Вы уверены в этом. Тогда зачем же тревожиться? Убиты двое, а может быть, трое людей. Она шла на огромный риск. Зачем? Ей был нужен этот снимок. Ради него стоило подвергаться огромному риску. Опять же, зачем? Здесь, на этом снимке, за обеденным столом в определенный день запечатлены двое людей. Причем в тот самый день, когда на Франклин-авеню был застрелен Моу Стейн и когда человек по имени Стилгрейв находился в тюрьме, поскольку фараонам донесли, что он кливлендский преступник по прозвищу Плакса Мойер. Так записано в тюремном журнале. Но фотография говорит, что он находился на воле. Поэтому становится ясно, кто он такой. И она это знает. И у него до сих пор есть ключ от ее квартиры.

Мы серьезно посмотрели друг на друга. Я сказал:

— Вам ведь очень не хочется, чтобы этот снимок попал к фараонам. При любом исходе дела они погубят ее. А потом уже не будет иметь значения, действительно ли Стилгрейв — это Плакса Мойер или нет, убил ли он Стейна лично или подослал к нему убийцу, специально оказался в тот день на воле или случайно получил отпуск из тюрьмы. Даже если его оправдают, все равно многие решат, что дело тут нечисто. А ее никто не оправдает. В глазах публики она станет любовницей гангстера. И, насколько это касается вашего предприятия, ее песенка будет окончательно спета.

Бэллоу помолчал, глядя на меня безо всякого выражения.

— А какую роль вы здесь отводите себе? — негромко спросил он.

— Это во многом зависит от вас, мистер Бэллоу.

— Что вам, собственно, нужно? — Голос его стал едким и злобным.

— То, чего я от нее добивался и не смог добиться. Нечто, дающее мне видимость права действовать в ее интересах до тех пор, пока не решу, что настал предел.

— Скрывая улики? — сдавленно спросил Бэллоу.

— Если только этот снимок является уликой. Выяснить это, не опорочив репутацию мисс Уэлд, фараоны не смогут. А я, наверно, смогу. Они и пытаться не станут, им это не нужно. Мне — нужно.

— Зачем?

— Ну, скажем, таким образом я зарабатываю на жизнь. Возможно, есть и другие мотивы, но достаточно и одного.

— Какую вы за это хотите сумму?

— Ту, что вы послали вчера. Тогда я не взял денег. Теперь возьму. С документом, что вы нанимаете меня расследовать попытку шантажа одной из ваших клиенток.

Взяв свою рюмку, я подошел к письменному столу и поставил ее.

Нагнувшись, услышал негромкое жужжание. Обойдя вокруг стола, я открыл один из ящиков. С навесной полочки соскользнул маленький магнитофон. Мотор работал, с одной катушки на другую перематывалась

тонкая стальная проволока.

Я поглядел на Бэллоу.

— Можете выключить и забрать катушку с собой, — сказал он. — Вы не должны винить меня за то, что я воспользовался им.

Я включил перемотку; катушки, набирая скорость, завертелись в обратную сторону, да так быстро, что я, в конце концов, уже не мог разглядеть проволоки, издающей высокий, ноющий звук, напоминающий визг двух дерущихся из-за шелковой тряпки гомиков. Когда вся проволока смоталась, аппарат выключился. Я взял катушку и сунул в карман.

— У вас может оказаться еще один. Мне придется пойти на этот риск.

— Вы очень уверены в себе, Марлоу?

— К сожалению, нет.

— Будьте добры, нажмите ту кнопку на краю стола.

Я нажал. Двери с черным стеклом отворились, и в комнату вошла смуглая девушка с блокнотом для стенографирования в руках.

Бэллоу, не глядя на нее, стал диктовать.

— Письмо мистеру Филипу Марлоу, с указанием адреса. Уважаемый мистер Марлоу. Настоящим данное агентство нанимает вас расследовать попытку шантажа одной из наших клиенток, вся информация о которой будет сообщена вам устно. Ваш гонорар составит сто долларов в день с задатком в пятьсот долларов, расписку в получении которого вы напишете на копии этого письма.

И так далее, и так далее. Пожалуйста, Эйлин, немедленно отпечатайте это письмо на бланке.

Я назвал девушке свой адрес, и она вышла.

Достав из кармана катушку с проволокой, я сунул ее обратно в ящик.

Бэллоу забросил ногу на ногу и стал раскачивать ею, глядя на сверкающий носок ботинка. Провел рукой по темным кудрявым волосам.

— На днях, — сказал он, — я совершу ошибку, которой люди моей профессии боятся больше всего. Буду заниматься делом с человеком, которому могу доверять, и буду слишком хитер, чтобы доверять ему. А это заберите с собой.

Он протянул мне обе части разрезанной фотографии.

Через пять минут я ушел. Застекленная дверь отворилась, когда я находился от нее всего в трех футах. Я миновал двух секретарш и пошел по коридору мимо открытой двери Спинка. Оттуда не доносилось ни звука, но я уловил запах сигарного дыма. В приемной, казалось, сидели те же самые люди. Мисс Хелен Грэди одарила меня своей лучшей улыбкой. Мисс Вейн просияла.

Я провел с их боссом сорок минут. Это делало меня ярким, как таблица хиропрактика.

Глава 19

У входа на киностудию полицейский за подковообразным столиком в стеклянной будке положил телефонную трубку и стал выписывать пропуск.

Оторвал заполненный бланк и сунул в узкую, не шире трех четвертей дюйма, щель над столешницей. Голос его металлически прозвучал через вмонтированное в стеклянную панель переговорное устройство:

— Прямо по коридору до конца. В центре патио увидите питьевой фонтанчик. Там вас встретит Джордж Уилсон.

— Спасибо, — сказал я. — Это стекло пуленепробиваемое?