Блуд на крови. Книга первая
Шрифт:
Он мерз часа два и собрался уже ехать с рынка, как к возу прыгающей быстрой походкой приблизился пожилой господин в темном суконном пальто с воротником шалью. Он весело улыбнулся и провел рукой в кожаной перчатке по меху:
— Хороши вещички!
— Купил по случаю, отдам задарма! — обрадовался Васильев. — И шубу, и шапку — все за сотню!
— Ой, мужичок, дешевишь! — господин хитро подмигнул. — Иль вещичка так роскошна, что тебе уж стало тошно? — Он приподнял полу шубы, и Васильев в лучах морозного яркого солнца увидал вновь проступившие
У кого в делах ума не хватит, Тот за жадность жизнью платит…
— Ну да хватит нам лясы точить! — Господин вынул из кармана свисток, с силой подул в него. Тут же прибежал городовой. — Садитесь с нами в сани, — предложил господин городовому. — Правь, мужичок.
— Куда править? — сдавленным голосом спросил Васильев.
Веселый господин улыбнулся:
— А ты и впрямь не знаешь, где сыскное управление находится? Прежде было в доме под номером пять в Большом Гнездниковском, а теперь номер хоть такой же — пятый, а переулок другой — Малый Гнездниковский. Ну да я тебе сейчас покажу. Тут езды на десять минут.
— Господин хороший, моей вины тут никакой нет, — начал оправдываться Васильев.
Лицо господина изобразило крайнее недоумение:
— Да кто ж посмел сказать, что ты виноват? Покажи мне того, я сам ему в лицо плюну. Виновным только суд признает. С участием присяжных заседателей.
Васильев заискивающе улыбнулся:
— Я ведь эти вещички не воровал. Я их купил, вот ей— богу говорю. Зачем же вы меня сразу в полицию?
— Любопытно весьма, а куда же нам ехать? В ресторан, что ли? Встречу нежную отметить?
— Да заберите эти вещички, мне они без надобности…
— Понял! Ты мне, братец, взятку предлагаешь? А я ведь при исполнении служебных обязанностей. Ох, как стыдно мне за тебя!
Собравшаяся толпа с удовольствием наблюдала это бесплатное представление.
— Все, сказки все сказаны! Поехали… На месте разберемся.
ЧЕСТЬ МУНДИРА
Убийство секретаря президента ведомства министерства Императорского двора действительного статского советника Кулебякина наделало много шума.
Сам президент — граф Александр Николаевич Ламздорф, находившийся в Петербурге, соединился по телефону с обер-полицмейстером Москвы полковником Власовским:
— Александр Александрович, в вашем ведомстве дела страшные творятся! Моего сотрудника убили.
Власовский был человеком крутого нрава. Ко всем людям он относился ровно и высшей доблестью почитал честный и умный труд на любом поприще — от дворника до министра. Пожалуй, за всю многовековую историю древней столицы в ней лучший порядок был именно в годы, когда сей полковник наводил его своей железной рукой.
Но Власовский очень болезненно относился к чести своего мундира и никому не позволял пятнать его. Вот и теперь он металлическим голосом отчеканил:
— Ваше превосходительство!
— То есть? — у графа даже голос сел.
— В моем ведомстве полный порядок! Дай Бог вам иметь такой в вашем.
Генерал проглотил обиду, но стал говорить на тон тише:
— Но убили Кулебякина…
— Кулебякин шел ночью в одиночестве после ресторана. Он отпустил своего извозчика, заявив: «Хочу подышать воздухом и прогуляться!» А в Москве сейчас собралось много всякого отребья, со всей России сюда стекаются.
— Надо бороться с ними!
— Так точно, ваше превосходительство! Мы боремся, и довольно успешно. Отчеты об искоренении преступности регулярно отправляем в министерство внутренних дел. И сделаем все возможное, чтобы убийцу вашего сотрудника отыскать.
Ламздорф смягчившимся голосом закончил этот неприятный разговор:
— Я очень на вас надеюсь, Александр Александрович! Иначе нам самим нельзя скоро будет на улицу носа высунуть!
«СИЖУ ЗА РЕШЕТКОЙ…»
Полицейские службы напряглись вовсю. В ход пришла вся механика — явная и тайная. Сыщики рыскали по всем злачным местам, осведомители с риском для собственного здоровья пытались в притонах и воровских малинах добыть хоть какие-то полезные сведения.
Призвали на помощь и московскую знаменитость — воспетого С. Глаголем, В. Гиляровским и другими сыщика Смолина. За выслугой лет он давно получал пенсион, но в самых трудных случаях вновь брался за дело. Он был запанибрата со всеми воротилами уголовного мира. Они ему доверяли и помогали. Смолин друзей никогда не подводил и сам бывал им полезен.
Вот и на этот раз, едва Васильев разложил на толкучке свой товар, как в домике Смолина на 1-й Мещанской задребезжал телефон: «Срочно приезжайте…»
Васильева посадили за решетку в полицейском управлении, произвели в его доме обыск, насмерть перепугав рыдавшую Авдотью и малых детишек. Вечером того же дня в присутствии подозреваемого провели опознание вещей. В камеру следователя пригласили брата убитого и его невесту. Невеста, некрасивая девица с узким лицом и в пенсне, едва увидав Васильева, рухнула без чувств. Она узнала того извозчика, который вез ее на Пятницкое кладбище.
Вещи были опознаны. Невеста даже назвала меховой магазин, в котором была приобретена шуба:
— В торговом доме «Чурилин и Ко» на Пятницкой!
Васильев рассказал все без утайки, назвал и адрес продавца. (Умолчал он лишь о своей жене, иначе за недоносительство по законам того времени она тоже отправилась бы на каторгу.)
Колоскова арестовали и судили за убийство.
Приговорили его к 10 годам каторги. Крестьянин Иван Васильев судом присяжных был признан виновным в укрывательстве преступления и сбыте краденого. И хотя его защищал знаменитый Федор Никифорович Плевако, приговор гласил: «Четыре года каторги».