Блуд на крови. Книга первая
Шрифт:
А в голове прежняя мысль: «Потише, потише!»
Позже, разоткровенничавшись, он так вспоминал об этих минутах: «Так и казалось, что сзади подходят и за плечи берут… Даже руки чувствовал… Дух замрет… Стою на коленках, чувствую, за плечи держат, а глаза поднять боюсь — зеркало насупротив было, — взглянуть… Отдыхаешься, в зеркало взглянешь — никого сзади… И дальше продолжаешь».
Разрубил за час или за два тело, устал до смерти. Руки не подымаются. Сам как лежал в постели голый, так и остался. Теперь собственное тело было перемазано в крови —
Но план у Викторова был готов. Так случилось, что он должен был родственнице отправить в Киев зимние вещи. Вещи он давно заложил, но оставалась корзина большого размера да камфора, чтоб вещи пересыпать.
Теперь это все пригодилось.
Корзину он застелил клеенкой. На дно, споров метки, набросал белье Насти — чтоб кровь не просочилась. Сложил куски тела. Плашку для глажения тоже засунул в корзинку, благо та была уемистая. Густо камфорой пересыпал — «для мяса сохранности, чтоб дух в нос не разил».
Все завернул и в угол поставил.
Теперь занялся собой и комнатой.
Все перемыл, все протер: следов, кажись, не осталось.
Но тут явилось для убийцы новое затруднение…
ТАИНСТВЕННЫЕ ВЗДОХИ
Вновь охватил убийцу страх. Хотя он уже, казалось, все продумал, но робость парализовала его.
Вот его откровения:
«Не могу корзину из дому вынести — хучь режь меня. Вот и пил для храбрости. Выпью, захмелею и ем. Ел с аппетитом, потому много пил. А протрезвею — страшно… И выйти из дому боюсь. Сейчас вот, думаю, как уйду, так без меня придут и откроют… И дома сидеть жутко — рядом мертвое изрубленное тело! Не шутки. Сижу, а мне кажется, что в соседней комнате, где корзина стоит, кто-то явственно вздыхает. Подойду к двери, послушаю. Потому как страшно войти в комнату, чтоб не привиделось что. Слушаю: нет, вроде бы тихо. Опять сяду пить водку — громко кто-то вздыхает человеческим голосом. Страх такой брал!»
Выпил Викторов полведра водки. Но куража так и не было.
А положение уже аховое: лето жаркое, труп запах распускать начал. Какая-то дерзкая сила не позволяет Викторову от первоначального плана отказаться, скажем, в землю Настю закопать.
Но делать нечего, на четвертые сутки нанял ломового извозчика.
— Поедем на вокзал сдавать, багаж у меня для тетки!
— Целковый дашь?
— Два дам, только пойдем вначале водки выпьем.
Ломовой доволен:
— Вот какой хороший попался заказчик, платит щедро да водкой угощает!
Отправились в трактир. Ломовой набрался так, что с трудом ноги переставляет.
Выволок на спине корзину Викторов, толкает уснувшего извозчика:
— Трогай, не спи!
Поехал пьяный в стельку ломовой, на Петровке чуть коляску не перевернул с чиновником, да и телегу свою так дернул, что корзина на булыжную мостовую брякнулась.
Тут как тут полицейский.
Викторов боится под ноги взглянуть: не вывалилось ли содержимое корзины на дорогу? Пересилил себя, посмотрел: слава Богу,
Взял штраф полицейский, отпустил.
Добрались до багажного отделения. Тут новое приключение. Встали в очередь. Весовщик попался придирчивый, требует прочной упаковки.
— Это, — кричит на какого-то мужика, — упаковка? — Да как дернул с силой, так из деревянного ящика всякое барахло и высыпалось.
Дошла очередь до Викторова. Опять крик:
— Почему твоя корзина вся скособоченная?
Посмотрел отправитель на свой багаж, а корзина, видать, при падении и впрямь несколько скривилась.
— Виноват, — смиренно отвечает Викторов. — Другой раз учтем, а нынче тоже крепко завязано, корзинка выдержит, не извольте, господин весовщик, сомневаться в ней.
Ухватился весовщик за веревку, глаза как у бешеного стали, дергает со злобой:
— У тебя голова или паровозное колесо? Ты почему железную дорогу не уважаешь? А если по пути следования из корзины добро твое вывалится, кто будет отвечать? Ты? Нет, голубчик, я буду отвечать! Что у тебя в корзине? Почему такая вонь идет?
Обомлел Викторов. «Ну, думает, все, конец мне пришел! Сейчас велит корзину раскупоривать». Самым вежливым и испуганным тоном отвечает:
— Меховые вещи! Камфорой пересыпали. Ви-новаты-с!
И он прибегнул к решительному средству: положил перед весовщиком под гири пять рублей.
Весовщик сразу же сделался помягче. Интересуется:
— Куда отправляете?
Викторов ответил, весовщик записал в квитанцию.
— Фамилия отправителя и адрес?
Едва не сорвалось с языка: «Викторов, меблированные комнаты в Столешниковом…» Но в последний момент закусил язык, одумался. Стоит, глаза вытаращил, соображает: «Какую фамилию сказать?» И, кроме фамилии Викторов, ничего другого не идет в голову.
Весовщик недоуменно переспросил:
— Фамилия какая? Забыл, что ли? Скорее, люди ждут!
С трудом выдавил убийца:
— Вв… Васильев.
— Адрес? Выпалил Викторов:
— Отель «Шеврие» в Камергерском переулке, дом нумер шесть.
Хмыкнул недоверчиво весовщик. Уж очень несолидный вид у мужичка для такой первоклассной гостиницы, где господа за номера платят в сутки до 15 рублей.
— Кому посылаете?
— Вв… Владимиров, до востребования. Черкнул каракули весовщик, протянул накладную.
Вздохнул Викторов, с облегчением подумал: «Ах, черт, пронесло!»
У него мелко тряслись руки, на лбу выступил крупный холодный пот. На непослушных ногах отправился к выходу. Каждое мгновение убийце казалось, что его остановит грозный окрик: «Стой, попался!»
Вышел на площадь, прислонился к фонарному столбу: голова кружится. Потом теплая радость залила грудь: «Все, пронесло. Теперь концы в воду, ни одна полицейская ищейка не найдет меня!»
В веселом настроении заскочил в трактир — прямо на вокзальной площади. Выпил стакан водки, съел большую порцию конской красной колбасы с капустой. Стало совсем хорошо.