Блуд на крови
Шрифт:
– Откуда записка? – вопросительно взглянул на Гликерию.
– Из вашего кармана выпавши.
– Это как понимать? Подсунули, что ли? Напасти этой мне еще недоставало! – пробурчал Ткачук, снова натянул на себя китель и отправился в замок. На ходу рассуждал: «Почему мне сообщают о смерти заключенного анонимным способом? Кто и как исхитрился сделать это? Будучи на службе, я не снимал с себя кителя».
Уже в проходной он столкнулся со своим помощником, накричал на него:
– Почему вы мне об убийстве не доложили?
– А кого убили? – изумился помощник.
– В какой камере сидит Федулов?
Помощник справился по книге и доложил:
– Вчера за драку переведен из номера шестнадцать в четвертый карцер.
Взяв с собою корпусного дежурного, начальство спустилось в подвал. Ткачук прильнул к глазку четвертого карцера, ожидая увидеть висящего в петле Федулова. Но смотрителя ждала приятная неожиданность: заключенный был жив-здоров и прохаживался по карцеру – из угла в угол.
Начальник отхлопнул «кормушку» – форточку посреди двери, куда обычно ставят еду арестантам. Он наклонился и крикнул:
– С наступающим Новым годом, Федулов!
– Спасибо, и вас тоже! – со спокойным достоинством ответил тот.
Ткачук разогнулся, вытер ладонью пот со лба:
– Вот и хорошо!
О странной записке смотритель никому не сказал ни слова. Про себя со злобой подумал: «Ну, негодяи, нашли над кем шутить! Попадутся мне в руки – шкуру спущу!»
Но не давала покоя мысль: «Как удалось подсунуть записку? В какой момент? И главное – для чего?»
Ответов на эти вопросы не было.
Труп для студентов
Когда на другое утро смотритель прибыл на службу, корпусной дежурный Негода его ошарашил:
– Дозвольте доложить, в карцере арестант повесился!
– В четвертом, что ль? – переполняясь гневом, спросил Ткачук. – Новогодние шуточки?
– Никак нет! Без всяких шуток – висит на решетке в четвертом изоляторе, – проговорил корпусной, удивляясь осведомленности начальства. – Обнаружили в половине седьмого. Был еще теплый.
– Не сняли? Откачать не пробовали?
– Никак нет, инструкцию нарушать себе не позволяем. Раз повесился – пусть висит, пока начальство не распорядится.
Смотритель спустился в подвальный этаж.
Иван Федулов висел на тонкой бечевке, подвязанной к решетке и глубоко вошедшей в задранную шею. Из уха скатилась и загустела кровь. Ноги мертвец словно поджал под себя, чтобы петля могла затянуться. На лице были царапины, под левым глазом большой синяк.
– Да-с, дело неприятное! – выдохнул смотритель. – И, кажется, темное. Откуда эти «боевые знаки» на лице, если он сам забрался в петлю?
– Так это после драки в шестнадцатой, его за это и наказали карцером.
Тяжело задышал смотритель, тягостно размышляя: «Сообщить прокурору? Там ведь Анатолий Федорович Кони, мужик дошлый. Начнет спрашивать:
Когда-то Ткачук служил полицейским следователем. Теперь в нем заговорил старый сыщик. «А мог ли пострадавший завязать веревку на такой высоте?» – размышлял Ткачук. Он поднялся на табурет, стоявший у стены, вытянул руку: – «Да, мог! И все равно дело темное. Надо прятать концы в воду!»
– Срочно вызовите ко мне помощника! – распорядился смотритель. – Я иду в свой кабинет.
Едва вошел помощник, Ткачук приказал:
– Пусть батюшка быстренько отпоет самоубийцу, и поторопитесь отправить труп в университетский морг! В сопроводительном письме попросите срочно вскрыть и сделать медицинское заключение. Труп оставить на препарирование студентам – для пользы медицинской науки. – Ткачук первый раз за день улыбнулся. – Корпусного Негоду и надзирателя за карцерами уволить в трехдневный срок без выходного пособия. Дожили, арестанты в замке вешаются, как на собственном чердаке!
Больше всего смотритель боялся за себя. Он отлично понимал, что произошло нечто таинственное, что понять ему не под силу, и на всякий случай решил принять крутые меры.
…Через полчаса на внутреннем дворе тюрьмы положили на подводу труп Федулова, завернутый в два казенных одеяла.
– Набросьте сверху рогожу, – приказал Ткачук, – нечего афишироваться.
Открылись ворота, и то, что совсем недавно было полно жизни и надежд, отправилось в последний путь – в университетский морг.
Таинственная незнакомка
Двадцатичетырехлетний товарищ (заместитель) губернского прокурора Кони отправлялся на новогодний раут, который имел быть 1 января 1869 года в Харьковском дворянском собрании. У парадного подъезда его ожидали легкие лакированные санки. Извозчик, могучий седобородый старик, протянул Кони конверт:
– Барышня просила вам передать. «В руки», – говорит.
– Какая барышня?
– А кто ее знает? Вон, вон, в драповом пальто побежала, за угол как раз скрылась…
Кони достал послание, прочитал: «Считаю своим долгом сообщить: вчера в тюремном замке убит арестант. Это сделали его же товарищи. Начальство пытается замести следы. Убитого отправили в анатомический театр университета, где он будет конечно же препарирован – и правды никто не дознается».
– Братец, догони-ка эту даму, – приказал Кони.
Извозчик хлестанул лошадь, они свернули в первый же переулок, проехали его до конца – след незнакомки потерялся.
– Не было печали! – вздохнул Кони. – Гони в Собрание.