Блудницы Вавилона

Уотсон Иэн

И Алекс рассказал. Начав во дворе, закончил лишь полчаса спустя в комнате Фессании.

Слугам и рабам было велено собраться во дворе. На каменную скамью положили соломенный тюфяк, чтобы Алекс не поранился во время порки. Аншар, сопя от натуги, связал под скамьей колени и локти провинившегося и отступил.

Пракс протянул ему хлыст: длинную кожаную плеть в палец толщиной, без узелков и острых краев.

— Вот это правильно! — сказал Аншар. — Рабы не убегают. Рабам положено подчиняться. — Хлыст

опустился.

После четвертого удара Алекс решил, что сдерживать рвущийся из легких крик не стоит. К тому же в воплях тонули нравоучительные сентенции теряющего силы Аншара.

Пятнадцать ударов. Вразброс, если судить по ощущению. И все же одни пересекались с другими. Перед тремя последними у Алекса не осталось сил даже на крик.

Порка закончилась. Мама Забала поспешила нанести на спину охлаждающую мазь. Аншар, отдуваясь и пыхтя, развязал веревки. Встать Алекс не смог. Слезы застилали глаза. Аншар и Пракс поставили его на ноги, и кухарка вытерла тряпкой лицо.

Алекс посмотрел на Фессанию. Губы ее дрогнули, она отвернулась и быстро ушла.

Всю вторую половину дня он лежал на том же самом тюфяке на полу молельни, словно отбывая епитимью и находя облегчение в прохладе, полумраке и относительном отсутствии мух. Когда же пришлось подняться и встать на колени к вечерней молитве, ощущение было такое, будто спину сначала ободрали, а потом ошпарили кипятком. Двигаться приходилось медленно и крайне осторожно, чтобы кожа не лопнула.

Началась служба. Черный занавес открылся. За ним стоял Мардук.

— Раба выпороли, — доложила Фессания. — Покажи спину, раб.

Алекс повернулся, сомневаясь, что в тусклом освещении его раны произведут должное впечатление.

— Вопил ужасно. Даже какой-то воробей сдох от ужаса. — Это уже слишком! — Кухарка подтвердит. Забала!

Взволнованная не столько зрелищем порки, сколько необходимостью свидетельствовать перед лицом самого Мардука, Мама Забала побледнела и затряслась.

— Ужасно, Владыка, — дрожащим голосом произнесла она. — Да, ужасно…

— Завтра придет клеймовщик, — пообещала Фессания. Мардук исчез, не снизойдя до комментариев.

Поздно вечером, лежа на животе под фиговым деревом и мучаясь от не дающей уснуть жгучей боли, Aiei

Много позже шаги вернулись. Приблизились.

— Молчи. — Фессания опустилась рядом с ним на корточки. Пришла к нему! Ночью! Через весь двор! — Я пробовала открыть железную дверь, но Мардук уже сменил код. Я перебрала все имена бога.

— Новая комбинация может означать что-то другое.

— Не может. Код должен иметь какое-то отношение к Мардуку. Иначе он может его забыть.

— Может быть, это имя, которое ты никогда и не слышала.

— Ты все-таки почеши затылок. В прошлый раз получилось.

— Повезло.

— Удача изменчива. — Она погладила

его по спине. Алекс вздрогнул, но рука осталась. — Я пришла сегодня, потому что отец мог выбрать новый код в спешке, чтобы потом подойти к делу более основательно. А еще подумала, что комбинация на замке в храме наверняка осталась прежней. Иначе как туда попадут его агенты из Вавилонской башни? На то, чтобы их всех предупредить, требуется какое-то время. Ты сказал, ручей в туннеле течет в Евфрат?

— Да, и впадает в него ниже уровня воды! Иначе бы по туннелю шастали все, кому не лень.

— Гм… Ты можешь нырнуть с задержкой дыхания?

— Только не сейчас.

— Когда поправишься и будешь чувствовать себя лучше, мы совершим небольшую лодочную прогулку.

— Фессания… — Да?

— Не хотелось бы отвлекаться, но как ты думаешь, эта его невеста…

— Перестань мямлить. Можешь называть ее по имени. Ничего не имею против.

— Как ты думаешь, Дебора знает, что ее свадьба будет отмечена человеческим жертвоприношением? Мне в это не верится. И если узнает, что будет дальше? Передумает?

Фессания рассмеялась.

— Ты это к тому, что мне нужно отправить тебя с секретным поручением в храм Сима? Ох, мужчины, какой только предлог не изобретут, чтобы повидаться с женщиной… даже в столь жалком состоянии!

— Не могу сказать, что так уж хочу ее увидеть. Ты могла бы сходить сама.

— Главный интриган в роли мальчика на побегушках? А для чего тогда посредники?

— Речь идет о чем-то большем, чем интрига.

— Нет! Если мы начнем воспринимать происходящее как нечто большее, то можем утратить чувство меры и начать убивать детей.

— Твоего ребенка он все равно заберет.

— После того как убедится, что у меня родился мальчик. Да, я знаю. Знаю. Послушай. Я готова рассказать тебе о свитке. Думаю, то, что узнал Мори, правда. Свинья вроде того продажного мага просто не способна придумать ничего подобного.

— Ты назвала его свитком, который контролирует.

— М-м… пожалуй, что и так. Ты ведь понимаешь, как Мардук появляется в молельне?

— Holographos. Картинка, которая передается из храма по стеклянным проводам. Творение tekhne будущего.

— Мы, вавилоняне, предпочитаем не помнить о таких вещах. А многие и вообще никогда ни о чем подобном и не слышали. Посмотри хотя бы на Маму Забалу — для нее это настоящая магия. Достичь нужного религиозного эффекта не так уж и трудно. Боги вдруг являются ниоткуда и обращаются к тебе лично! И пусть даже не сами боги, а воплощающие их верховные жрецы. Представь, каким чудом кажется людям появление бога где-нибудь на углу улицы! Невероятно! Необъяснимо! Чудо! Как же им не верить в такого бога? Ты знаешь, какую роль знамения играют в Вавилоне.