Блудницы Вавилона

Уотсон Иэн

— Думаю, он унаследует и черты матери. И уж наверняка на его щеке не будет знака льва! И даже если он весь пойдет в тебя, пройдут годы, прежде чем черты проступят достаточно определенно.

— Но у тебя его отнимут!

— Алекс, я хочу ребенка от тебя. — Фессания отпустила его руку, потому что впереди показалась группа возвращающихся от переправы крестьян. — Хочу, чтобы ты был моим любовником, настоящим любовником. Это не игра, я больше не играю. Ладно, играю, но хочу, чтобы и ты играл со мной! Согласен?

— Удивительно,

что я еще нравлюсь тебе после того, что ты наговорила о моем характере. Помнишь?

— А, это! Ну, я же просто готовила тебя к будущей службе. Хотела установить отношения. А говорила, наверно, не столько о тебе, сколько о себе. Иногда человека тянет поболтать. Слова складываются в историю. И не подумай, что я сейчас говорю все это только для того, чтобы втянуть тебя в игру со свитком. Мне страшно за тебя. Больно за тебя. Нас связала Иштар. Ну вот, опять! Но так оно и есть.

— Может быть. Я… я тоже тебя хочу.

— Хорошо, этот вопрос решен. И я уверена, Алекс, мы ни о чем не пожалеем. А теперь тебе лучше поотстать на пару шагов, надо же соблюдать приличия. Для всех мы должны оставаться госпожой и рабом. Другой ты меня увидишь, когда придешь вечером накануне свадьбы. И потом тоже. Надеюсь, на век Музи слонов хватит.

Дальше пошли каждый по себе: Фессания впереди, Алекс позади, не сводя глаз с покачивающихся перед ним узких бедер. За воротами Борсиппы их принял шумный Вавилон. Удивительно, но на душе у Алекса было легко, покойно и светло. Как будто небо над ним вдруг прояснилось, и из-за туч выглянуло солнце.

У перекрестка улиц Писцов и Забабы он заметил в толпе Гупту.

Индиец тоже заметил его.

— Алекс!

Фессания повернула голову.

— Не тот ли это индиец, с которым ты поднимался на Вавилонскую башню?

— Тот самый. Если кто и может стать невидимым, то это он.

— Серьезно? — Да.

Гупта уже понял, что Алекс не один, и теперь с ужасом и отвращением взирал на уродливую отметину на его щеке. Верно оценив ситуацию, он перевел взгляд на Фессанию.

— Прошу извинить меня, добрая госпожа! — с преувеличенным почтением обратился он к ней. — Не соблаговолите ли вы позволить мне переговорить наедине со старым другом?

— Позволю, но прежде успокойтесь, — ответила Фессания, различив заделанной любезностью непритворный сарказм. — Все не так, как вы подумали. Ваш друг сам совершил ошибку, вторгшись в храм Мардука.

— И там его выпороли и заклеймили? — удивился Гупта. — Это правда, Алекс?

— Не совсем, но…

— Я бы и не поверил!

— Ваш скептицизм, индиец, был бы оскорбителен для любой на моем месте. Прошу вас, не делайте поспешных выводов.

— Мое имя Гупта, а не индиец.

— Хорошо, уважаемый Гупта, извините. Алекс, принимая во внимание… сам знаешь что… я хочу задать вопрос: насколько ты доверяешь этому человеку?

— Я вполне ему

доверяю, — растекся в улыбке Алекс. — Однажды он дал мне взаймы денег.

— Вот как? Неужели? Ты не говорил. И сколько же?

— Полтора шекеля.

Порывшись в спрятанном под одеждой кошельке, Фессания достала две серебряные монеты.

— Обычно я не обременяю себя наличными, но сегодня захватила немного, чтобы рассчитаться с лодочником. Возьмите деньги, господин Гупта, и пусть долг будет погашен. Благодарим вас.

Она сунула монеты в руку индийцу. Гупта тут же бросил их на землю.

— Вам от меня не откупиться!

Ничьими деньги оставались недолго, какой-то сорванец подскочил, смел их одним движением и дал стрекача.

— Что ж, вы только что сделали пожертвование в пользу бедных. Поздравляю!

— Не я, а вы!

— Гордости вам не занимать. Позвольте спросить, вы можете сделаться невидимым?

— О, так вы хотите, чтобы я исчез? Растворился? Не оскорблял вас своим присутствием? Позвольте заметить, что, занимаясь другими делами, я навел справки и о вас.

— Какого рода справки? У кого?

— Не важно. Я обещал Алексу помощь.

— Вы поможете ему, если научите, как стать невидимым.

— Вы меня разыгрываете?

— Нет, Гупта, не разыгрывает.

— Когда мы только что увидели вас, Алекс сказал, что вы тот человек, кто может сделаться невидимым. Спрашиваю вас со всей серьезностью: вы умеете такое? Если да и если научите этому Алекса, то намного облегчите одно рискованное предприятие.

— Какое предприятие? Алекс покачал головой.

— Этого мы сказать не можем. Хотя оно действительно опасное.

— Так вы хотите, Алекс, чтобы я помог вам?

— Вы сдержите слово, — вмешалась Фессания, — и ваша совесть будет чиста. Вам сразу станет легче.

— И тогда в следующей жизни я не превращусь в хорька, ха-ха! Так что, Алекс, согласен?

— Полностью.

— Ладно, так тому и быть.

— А не выпить ли нам чего-нибудь прохладительного? — предложила Фессания. — Я знаю одно местечко на улице Забалы с чудесным садом на крыше.

Сад на крыше затеняли кроны пальм. Протяни руку — и вот тебе свежие, липкие финики. В бочках цвел гибискус. Облетевшие розовые лепестки складывались в причудливые орнаменты. Алекс и Фессания пили холодное пиво, Гупта сделал выбор в пользу лимонада.

— Известно ли вам, — распространялся индиец, — что человек невольно закрывает глаза, когда чихает. Любопытный факт, не правда ли? Иногда чихание становится причиной сексуального возбуждения. Вот почему столь многие женщины закрывают глаза, когда целуются — из страха чихнуть в лицо любовнику! Вид телесной красоты тоже возбуждает, но он же может привести к мимолетной слепоте. Отсюда легенды об обнаженных богинях, которые ослепляют подглядывающих за ними мужчин.