Блудницы Вавилона

Уотсон Иэн

— Неужели было что-то еще? Я, кажется, ничего такого не заметила.

Некоторое время Мардук молчал, словно колеблясь между желанием поделиться с кем-то своими неприятностями и привычной осторожностью.

— Фессания, у тебя острый ум. Мой идол подвергся осквернению.

— Вот как. И осквернили его те же, кто устроил божественное вмешательство.

Мардук не стал возражать.

— Как такое могло случиться? После того, как твой раб вломился в мой храм…

— Он понес наказание за любопытство.

— Я не виню его. Наоборот,

раба стоило бы поблагодарить. Из-за него я сменил магическое слово, открывающее как двери храма, так и нижний переход. Проникнуть в храм по туннелю из дворца или Вавилонской башни невозможно. Вот в чем загадка.

— Предателем мог оказаться кто-то из твоих магов.

— Новое слово никто не знает. Я никому его не говорил. Уверен.

Фессания ненадолго задумалась.

— Но ведь ты мог повторять слово про себя, чтобы не забыть.

— Что ты имеешь в виду? Что я хожу во сне? Что это я сам, того не сознавая, осквернил собственный храм?

— Осквернил как? Может быть, ключ в этом?

Нингаль-Дамекин, слушавшая поразительные откровения своего брата с открытым ртом, прикрылась ладошкой, чтобы не помешать дальнейшим излияниям неуместным словом или восклицанием.

— В него подложили тело прокаженного… если судить по обгоревшим останкам. И этими своими обезображенными пальцами он намеревался схватить любого, кто открыл бы моего быка!

— Откуда ты знаешь, что то был настоящий прокаженный? Не думаю, что огонь облегчил опознание. Любой труп можно обработать так, что он станет похожим на тело прокаженного. Обрубить пальцы и все такое.

— Нет, прокаженный был настоящий, на этот счет сомнений быть не может! Разве их нет в Вавилонской башне? Ради достижения своих целей заговорщики вполне могли убить одного из этих несчастных.

— Кому доставляет удовольствие возиться с телом прокаженного? Думаю, то был труп обычного человека, обработанный соответствующим образом. Не так уж и трудно. На мой взгляд.

— Ну конечно, — прорычал Мардук. — Конечно!

— Остается лишь выяснить, как предатель узнал магическое слово, чтобы открыть дверь и протащить тело в храм. Есть только один ответ: ты сам назвал слово.

— Я никому не говорил.

— Ты произносил его про себя. И, наверное, даже проговаривал вслух. Слово, о котором постоянно думал. Которое нельзя забыть. Может быть, бормотал во сне. Предыдущая Зарпанит провела последние ночи вместе с тобой?

— Разумеется.

— И что? Как она относилась к неизбежной отставке? К путешествию в Нижний мир?

— Принимала как неизбежное. Смиренно.

— Или жаждала мести? Надеялась заслужить благосклонность Нижнего мира, если козни против тебя строит именно Нижний мир? А может быть, она всегда была твоим врагом и просто выжидала удобного случая?

— Я произнес слово во сне, и она подслушала? Хорошая мысль. Если так, то все сходится. Все получает объяснение.

— Может быть, Мардуку следовало бы почаще советоваться со своей дочерью?

— Может быть. Что ж,

мои планы отсрочены, но не отменены. И ты должна произвести на свет мальчика.

С этими словами Мардук исчез.

— Здорово придумано — свалить вину на предыдущую Зарпанит.

— С трупом прокаженного так скорее всего и получилось. Теперь отец уверен, что и подброшенное тело, и явление Мардука — дело рук одного и того же человека. Отличный ход. Из дворца предупреждений не было, значит, в поддержке ему отказано. По-видимому, его уже списали со счетов как неудачника. Полагаю, Аристандр потерял интерес к игре.

— Предупреждений не было пока.

— Полагаю, и не будет. А новость об участии в заговоре дочери могли приберечь до лучших времен — это ведь потенциальный рычаг давления. Не исключаю, что дворец даже откажется прислать врача, который помог бы обеспечить рождение мальчика. Дадут какие-нибудь бесполезные снадобья. В общем, на них полагаться бесполезно.

— Теперь мы знаем, что туннель идет до самого дворца.

— Отец проговорился, что злоумышленник мог прийти как из Вавилонской башни, так и из дворца. Значит, подозревает приближенных царя.

— Знаешь, когда ты заговорила, я даже испугался — подумал, ну вот и все, сейчас проболтается.

— Я знаю его лучше, чем ты, и сразу поняла, что он встревожен и растерян, не понимает, что случилось и как это могло произойти. — Фессания радостно потерла руки. — И я решила загадку! Выявила врага! Указала змею, которую он пригрел на груди!

— Какой бог в прошлом году выбирал для Мардука невесту?

Она рассмеялась.

— Иштар. Думаю, Алекс, мы сегодня же приступим к операции «Зачатие»! Я готова. Жду тебя в полночь в моей постели. Приходи и не пожалеешь. Я буду вся твоя.

В назначенный час, ближе к полуночи, Алекс пробрался к дому, прокрался на ощупь по темной лестнице, прошел на цыпочках по коридору.

Скользнув бесшумно за тростниковую дверь, он наткнулся на тяжелый полог, повешенный Фессанией, должно быть, специально, чтобы приглушить какие-либо исходящие звуки. Проникнув за него, Алекс достаточно ясно рассмотрел кровать и свернувшуюся под одеялом фигуру. На темно-сером фоне в раме окна висела в нижнем углу раздувшаяся бледно-желтая луна.

— Я здесь, — шепнул он.

Никто не ответил. Фессания спала.

В какой-то момент в голове зашевелились тревожные мысли. Что, если Фессания уложила в комнате одну из служанок, а сама перебралась на крышу — понежиться в призрачном свете луны? Но нет, в лице спящей проступали знакомые черты. И что дальше? Он сбросил юбку, развязал набедренную повязку и, опустившись на колено, зажал Фессании рот ладонью.

Женщина под одеялом задергалась. Алекс отбросил одеяло — она спала без одежды — и прижался к теплому и мягкому женскому телу. Фессания обняла его, не трогая спину. Он убрал руку с ее губ, но тут же наложил на них другую печать молчания. Возражений не последовало, и поцелуй углубился.