Blue Strawberry
Шрифт:
Спина непокорной кошки выгнулась под ним и впечаталась в грудь Сексты, волнуя мягкими плавными изгибами и без того уже доведенного до пика Джагерджака. Ему стало невыносимо жарко. От Куросаки исходил огонь, и она, как и он, была вся мокрая в этом плотном косоде. Руки Гриммджоу непроизвольно скользнули вверх, к декольте девушки, и таки разодрали на ней мусолившую ему глаз ткань. Он сжал в крепких руках возбужденную грудь Ичиго, и она, навалившись на него, впечатала тыльную сторону ладоней Сексты в холодную и неприятную на ощупь кору. Черт!
Гриммджоу недовольно прервался, еще не наигравшись,
Пантера ударил кулаками в ствол по обе стороны от головы Куросаки и выругался:
– Куросаки, ты снова все испортила!
Она ехидно улыбнулась: «Ты сходишь с ума от меня, так же, как и я от тебя, и нечего нам приручать друг друга». Гриммджоу обиженно отвернулся в сторону и тяжело задышал. Она прижалась горячими губами к его сильной шее, пульсирующей негодованием и удовольствием. Рука ласкающе притянула его к себе, поворачивая по-детски милое и забавно сердитое лицо Джагерджака к себе и заглядывая тому в ясно-голубые глаза.
– Просто я не могу получать удовольствие, если не вижу тебя… – Пояснила она кротко. – Не могу, если не вижу этих глаз, – она поцеловала его веки, – не вижу этой улыбки, – она поцеловала своего арранкара в губы, – не вижу твоего сердца, – она спустилась с поцелуями до его груди и задержала на ней влажное прикосновение своих губ, ласкающее затвердевший от возбуждения сосок.
Ичиго не останавливаясь, спускалась все ниже и ниже, думая о том, что не может получить удовольствия даже от того, что не видит это желание Гриммджоу, эту его мгновенно реагирующую на него плоть, которая выдает его с потрохами, как бы он не хотел ее унизить или победить.
– Ку-р-р-ро-са-ки… – Издал продолжительный рычащий возглас удовлетворенный еще раз Джагерджак. Его любимая женщина, стоя перед ним на коленях, смотрела с невысказанным счастьем во взоре, который сплетался с восхищением в голубых глазах, нависавших над ней.
– Это тебе за прошлый раз, – улыбнулась она, читая его, как раскрытую книгу.
Куросаки плавно поднялась, скользя по стволу дерева, под не сводящий с нее боготворящий взгляд ее любимого арранкара, который, встретившись с ее лицом с удовольствием заключил их реванш крепким нежным поцелуем, которые так любила его временная синигами.
Гриммджоу отстранился, разбитый сладкой негой, он хотел еще полюбоваться вспыхнувшей от наслаждения красотой Клубнички, но вместо этого встретился с ее серьезным взглядом. Он рассеянно посмотрел по сторонам: точно кто-то взял и подменил его девушку, но она неотрывно сверлила его неподобающим после страсти тревожными глазами.
– Киса? – попытался смягчить он ее как-то.
– Не-а, не пройдет, – покачала она головой. – Признавайся, Гримм, что ты делал в Уэко Мундо?…
====== LXVIII. ДУРНОЕ ПРЕДЧУВСТВИЕ: КОТ, НЕ ЗАМЕТИВШИЙ ЛОВУШКУ ======
Гриммджоу
Секста улыбнулся, не открывая глаз, и, схватив крепкими ручищами за бока восседавшую на нем девушку, мигом притянул ее к себе. Вырвавшийся от неожиданности легкий вздох опалил губы, и Джагерджак облизался в предвкушении: «Ну, иди же ко мне Клубничка…»
– Хватит, – раздался над ним недовольный тихий голос.
Голубые глаза встретились с подзабытой хмурой складкой меж рыжими бровями и совершенно серьезным взглядом. «Блин, Куросаки, так ты снова похожа на пацана и меня это совсем не заводит».
– Что? – Хрипло спросил он ее спросонья.
– Я все еще жду ответа. Что ты делал в Уэко Мундо?
«Ах, это…» Ну, с его стороны, конечно, глупо было надеяться, что она забудет о своем вопросе, пока он старался всю ночь делать всякие отвлекающие ее разум приятности для тела, ну, и для души тоже… Кстати, о душе. Ее реяцу сейчас… Она порядком изменилась: не только выровнялась, но и заметно усилилась… Неужели это из-за…?
– Ну, так как?.. – Не отставала от него настойчивая рыжая девчонка, не давая толком додумать.
– Эх, надеялся, что сбегу прежде, чем ты проснешься… – Он пригладил ее плечи: – И как тебе удалось проснуться в такую рань после всего, что мы вытворяли?
– Не увиливай от темы, Джагерджак. – Она сверлила темной карамелью, уже не спрашивая, а в чем-то упрекая его.
– Это не твое дело, Куросаки, – Гриммджоу вдруг вспылил в ответ и, мигом сняв с себя синигами, встал с кровати и принялся одеваться.
Она, молча, наблюдала за его нервным собирательством: с каким раздражением он застегивал пуговицы на своей рубахе, как резко вдевал ремень в свои джинсы, как, пыхтя, зашнуровывал кеды. Что его так гложило, что он так не хотел говорить ей об этом? Неужели он не понимал, что своим молчанием только все усугублял, ведь она и так очень сильно волновалась за него, тем более, когда дело заходило о других мирах.
– Какие у нас могут быть секреты друг от друга? – Остановила Куросаки его вопросом почти у окна.
Джагерджак повернулся: страдания на ее лице заставляли его ненавидеть себя еще сильнее за то, что он ввязался в эту историю со спасением Шиффера…
– Это не мой секрет… – Рассеянно произнес он и посмотрел в окно, в небо, которое он уже проклинал сотни раз, но не мог сдаться, не дойдя до конца. – Прости, детка.
Ичиго в два счета оказавшись за спиной у Гриммджоу, обняла того за талию и прижалась к спине арранкара щекой. Она прислушалась к любимому учащенному и порывистому сердцебиению, которое редко менялось из-за постоянно кипевших живых эмоций внутри него.