Блуждающая Огневая Группа (БОГ). Я есть гнев!
Шрифт:
Тарас кивнул. Аббревиатурой БОВ обозначался боеприпас объёмного взрыва, способный разнести на атомы любой танк.
С губ Снежаны слетело тихое восклицание.
Матоличев посмотрел на неё.
– Не расслышал, майор.
– Разве обязательно «птерозавр» должен залетать за линию фронта? Ведь дальность пуска «коал» выше двух тысяч километров.
– Обговариваются особые случаи.
– Надеюсь, до этого не дойдёт, – сказал Шелест, понимая чувства сестры.
– Пилоты осведомлены? – уточнил Тарас, оценив страх, прозвучавший в голосе Снежаны, и с трудом cдержав порыв обнять жену.
– Осведомлены, –
Бойцы перевели взгляды на Лобова.
– Нет, – сказал он.
– В таком случае до вечера. – Матоличев направился к выходу. – «Бесогон» – за мной!
– Идите, – махнул рукой Тарас в ответ на вопросительные взгляды подчинённых.
В хате остались трое: Тарас, Шелест и Снежана.
– Я против… – начал Тарас, собираясь объявить Шелесту о том, что он возражает идее отправить Снежану на фронт.
– Вот же ты и Баба-яга! – перебила его женщина, фыркнув. – Я что, не имею права голоса?
– Почему Баба-яга? – стушевался Тарас.
Снежана снова фыркнула:
– Перед московской Олимпиадой был создан мульт «Баба-яга против», в котором она то и дело орала: «Я против!» – как ты сейчас. Так я имею право голоса?
Мужчины посмотрели на её раскрасневшееся лицо с сияющими глазами, такое восхитительно красивое, что дух захватывало.
– Имеешь, – сказал Шелест.
– Я согласна отправиться на ЗКП, если это необходимо!
Олег глянул на окаменевшее лицо «полковника Лобачевского».
– Это необходимо, полковник. Тем более что я постоянно буду рядом.
«Я тоже мог быть всё время рядом», – хотел сказать Тарас, но встретил гневный взгляд жены и понял, что, возрази он, Снежана не простит.
Отвернулся.
– Обещаю, – добавил Шелест, – беречь твою жену как зеницу ока.
Тарас промолчал.
Снежана первой двинулась к выходу, но вдруг вернулась, поцеловала его в щёку, шепнула:
– Со мной всё будет хорошо, полковник!
В начале одиннадцатого вечера «птерозавр» бесшумно прыгнул в небо, затянутое облачной пеленой, и помчался к морю на высоте всего пары метров, чтобы сделать пятидесятикилометровый крюк и уже с акватории ударить по одесским пакгаузам.
До этого спецы с завода установили перед креслом Тараса панельку дополненной связи с пилотами и – через аудиосистему вертолёта – с КП, выдающим целеуказания. Теперь он мог через очки-забрало шлема видеть местность под «птерозавром» и при необходимости карту района, передаваемую со спутника вместе с указанием координат летящего вертолёта.
Программа полёта была уже вбита в компьютер управления оружием, и пилотам надо было всего лишь в нужный момент сделать пуск.
Смутно видимая в темноте пена береговой линии отдалилась. Пульсирующий гул фронта в девяти километрах от Николаева стал тише. Вертолёт повис между двумя безднами как летучая мышь посреди пещеры, неся в себе грозную для противника силу разрушения.
Панель под правой рукой Тараса перемигнулась огоньками индикаторов, и в глубине очков перед его глазами развернулась карта местности, разделённая надвое. Левая её половина без единой искры света выглядела чёрным покрывалом, правая вспыхивала огненными шлейфами и метеоритными штрихами. Там, западнее города, шло ночное ракетно-артиллерийское сражение.
–
В поле визуального контроля шлема на покрывале моря появилось красное колечко, обозначающее положение вертолёта. Оно быстро смещалось вправо, в то время как в уголке изображения менялись белые циферки удаления от берега.
Берег в этом районе и часть моря были накрыты облаками, однако это не мешало спутнику, висящему над землёй на высоте ста сорока километров, видеть вертолёт. Спутник имел систему подавления помех и мог спокойно выдавать координаты местоположения любого объекта в створе его видимости.
«Птерозавр» сместился западнее. Стал виден съезжающий вправо контур Николаевского порта. Освещён он не был, но компьютер спутника нарисовал его таким, какой он был виден днём. Через пару минут исчез. На верхней грани изображения появились редкие огоньки – свидетельства движения линии фронта к Одессе.
– Пять минут до района пуска, – доложил пилот Саша Благой.
– Принял, – отозвался Тарас, унимая поднявшееся в душе волнение. Вспомнил, как волновался во время первого выстрела САУ «Коалиция-СМ», ставшей «Бесогоном». Тогда это было внове – стрелять по базам нацистов без приказа комфронта, который получал сверху распоряжения не трогать «национальное достояние», то есть инфраструктуру и производственные объекты на территории Украины, принадлежавшие в том числе и российским олигархам. Поэтому волноваться было отчего. Но в данный момент Тарас переживал когнитивный диссонанс не меньше, потому что был вынужден снова выполнять то, чего боялись шишки в Главштабе и запрещали делать те же олигархи и либерасты правительства.
– Внимание! – влился в ухо голос командира вертолёта. – Высота сто, мы на границе квадрата, окно зоны пуска – минута!
– Понял.
– Сами запустите, товарищ полковник, или нам доверите?
Тарас хотел сказать: сам! – но это могло быть воспринято экипажем как выражение недоверия, и проговорил обыденным тоном:
– Не забудь снять пушку с предохранителя, майор!
Раздался смешок.
Вертолёт завис над морем, свист-шипение винтов стал громче.
В днище машины открылись створки ракетного отсека, оттуда выдвинулся пилон «Зорро», напоминающий увеличенный до гротеска лошадиный член. Раздался лёгкий сип, вертолёт качнуло, из пускового устройства выпала сигара «коалы», начала падать вниз. На высоте двадцати метров над поверхностью воды включился двигатель ракеты, ширкнуло неяркое белое пламя, и «коалу» унесло в темноту. Она должна была спуститься до высоты в три-четыре метра, недоступной радарам противника, пересечь морской отрезок пути, над восточной частью Одесского порта подняться до пятидесяти метров и спикировать на цель.
Люк пускача закрылся. Потекли секунды ожидания.
Скорость «коалы» не превышала одного километра в секунду, до цели отсюда было около ста километров, и ждать пришлось почти две минуты. И ничего не произошло. Вернее, Тарас ничего не увидел на горизонте. Зато увидел спутник, разворачивая в глубине очков изображение цепочки пакгаузов. В крайнем сверкнуло, хотя и совсем слабо, словно на мгновение загорелась и тут же погасла спичка. А затем там выросло облачко зеленоватого дыма, и пакгауз бесшумно сложился как карточный домик.