Блуждающая Огневая Группа (БОГ). Я есть гнев!
Шрифт:
– Есть попадание, товарищ полковник! – удовлетворённо доложил Благой. – Цель уничтожена! Отклонение – один метр.
– Удачно! – похвалил его Тарас. – Возвращаемся.
Он включил персональный канал связи.
– Товарищ полковник?
– Слышу, – отозвался Шелест. – С почином, Лобачевский!
– Вроде попали.
– Судя по панике в СБУ, от лаборатории не осталось ни рогов, ни копыт.
– Нас не расшифровали?
– Пока тишина. В их штаб пошло только одно сообщение: атака российских дронов!
– Хорошо.
– Не хорошо, полковник Лобачевский, а замечательно, – ворчливо поправил
Тарас хотел спросить, как устроилась на новом месте Снежана, но её брат уже отключил линию.
Вертолёт снизился и почти невидимой торпедой помчался над морем к берегу.
Россия-41. Херсон
16 августа
Лавиния наконец закончила корректировать архитектуру вируса, превратив его в подобие скорпиона с острым жалом: таков был дизайн алгоритма, выраженный геометрически, – и пара решила отметить это событие в привычном довоенном формате, то есть в ресторане.
Однако в Николаеве сохранилось после отступления украинской армии всего три ресторана, поэтому выбор оказался невелик. После недолгого раздумья Итан выбрал самый дешёвый, трёхзвёздочный, с романтическим названием «Золотой фазан», и Лавиния согласилась с его выбором. Потому что ничего другого не оставалось.
Ресторан располагался на улице Наваринской, в доме номер восемь. Разрушенные дома неподалёку там уже разобрали, подлатали улицу, и выглядел «Золотой фазан», украшенный уцелевшими колоннами, весьма презентабельно.
Разумеется, прежде чем отправиться туда к семи часам вечера, «муж и жена Шевчуки» нацепили вижн-маски, рассчитанные с помощью цифротехнологов РОК, поэтому выглядели соответственно нынешней обстановке – как мелкие клерки заработавших недавно учреждений.
На Лавинии было летнее винтажное макси-боди до щиколоток и блестящий бермуд, напоминающий крылья. Вместо туфель она надела церемониймейстры – нечто вроде сандалет с изменяющейся при ходьбе геометрией: при увеличении скорости движения каблуки сандалет уменьшались, превращая их в подобие кроссовок.
Итан предпочёл полотняные серые штаны и голубой гуф с чёрной прострочкой, скрывающий мощные плечи, руки и грудь владельца. Кроме того, он нацепил биссет – сетчатую бейсболку с длинным белым козырьком, охлаждающую кожу и меняющую форму головы.
Лавиния предложила пригласить девушку из мэрии, с которой она познакомилась при выходе на работу «бухгалтером», на что Итан согласился скрепя сердце. Не хотелось подвергать свою миссию хакера на госслужбе, готовящего для взлома серверов «Маршалессы» смертельный вирус, но по зрелому размышлению бывший надзорик понял, что совсем уж замыкаться в четырёх стенах временного жилища не стоит, несмотря на повышение риска быть замеченным.
Лида, как звали новую знакомую Лавинии, пришла в ресторан даже раньше пары «немолодых, но симпатичных ухажёров». Она оказалась толстушкой и хохотушкой, знала немало историй и после представления Итану не спускала с него глаз, смеясь на каждую его реплику.
Итан заметил ревнивый взгляд Лавинии, маск-чек которой превратил хакершу в белокурую мадам лет пятидесяти-шестидесяти, и ему стало весело. Его ещё никто не ревновал, а присутствие у подруги этого чувства подчёркивало её отношение к нему.
Вечер прошёл в
Сообщив эти семейные подробности с шутками и прибаутками, Лида рассказала о своих мечтах поступить в институт в Москве, а также о тех ужасах, которые пережили её родственники. Но Итан изменил тему общения, и закончили они ужин тем, что девушка неожиданно пожаловалась на внедрение в службу мэрии странных правил: каждый вечер после работы сотрудники городской администрации обязаны были докладывать в Надзор военной безопасности о своих контактах с незнакомыми людьми.
– Серьёзно? – удивился и насторожился Итан. – Вот прямо каждый день?
– Верно, – подтвердила Лавиния со смущённым видом. – Забыла тебе рассказать. Вчера и к нам в контору пришли надзорики. Я сказала, что разговаривала только с начальником и больше ни с кем.
Итан задумался о вмешательстве в жизнь города недемократических приёмов слежки, больше присущих «бесчувственным» ИИ-системам. Здесь явно ощущалась рука Старухи, усиливающей контроль за поведением людей, и связано это наверняка было с охотой на них с Лавинией. «Маршалесса» действовала как анонимно, используя системы цифросвязи, так и контактно, через доносчиков, живых людей, передавая приказы исполнителям как бы от вышестоящего начальства. Объяснялась же эта её «подковёрная» деятельность просто: Старуха не являлась личностью в полном смысле этого слова, однако обладала инстинктом самосохранения. Ну или программой, заменяющей этот инстинкт. И, судя по признанию Лиды, Старуха сосредоточила в своих «руках» все дополнительные ресурсы для фейс-контроля сбежавшего от наказания надзорика Лобова и его подруги.
Попрощавшись с толстушкой, пара вернулась домой около десяти часов вечера, и Лавиния вдруг заявила Итану с огорчением:
– А ты ей понравился, Лёня Павлович. И не отрицай!
– Не отрицаю, – согласился Итан с улыбкой. – Но это вовсе не означает, что она понравилась мне.
– Правда? – наивно обрадовалась девушка.
Вместо ответа он приобнял «гражданку Елену Дмитриевну Шевчук», и редкие вечерние прохожие, встретившиеся им по пути, увидели, как «пожилая пара» целуется.
Перед сном переодевшаяся в простенькую ночнушку (домашними пеньюарами их, конечно, не снабдили) Лавиния устроилась на кровати рядом с тумбочкой, на которой стояла настольная лампа, с тонкой тетрадкой судоку в руках. Итан запретил себе и ей выходить в Сеть, и девушка принялась по вечерам разгадывать комбинации цифр, словно ей было всего лет двенадцать-четырнадцать. Итан не раз исподтишка любовался подругой, способной между тем взломать любой компьютер, радуясь прекрасной близости с ней.