Шрифт:
Annotation
Рядом есть страшное, есть удивительное. А есть удивительно-страшное, но только оттого, что всё это совершенно необъяснимо на первый взгляд. Поиграем?..
Оскарова Надежда
Оскарова Надежда
Блуждающие огоньки
Блуждающие
В том далёком 1978 они только собрались поставить палатки. Вытащили из рюкзаков, разложили по поляне, застолбив места, чтобы днём не оказаться на солнцепёке, начали стругать колышки. Достали лопатки, котелок, пачку макарон да пару банок тушёнки, а две девчонки пошли высмотреть сухие деревья для костра.
Дальше - чёрно-белые фото.
Вот Алик с вырванным горлом - чужое запрокинутое лицо. Пальцы в крови касаются струн гитары.
Таня - сердце остановилось, когда она собиралась набрать воду в котелок. На русалку похожа... И улыбается.
Витя лежит на животе, а голова вывернута так, что глаза смотрят в небо. Рядом лопатка, и от неё линия по земле - наметил, как лагерь окапывать.
Никита лишился сердца и правой руки, её нашли в шестнадцати метрах - со страшной силой выдернута рука из плеча, как у пластиковой куклы.
Лена - в двух местах сломан позвоночник, и кожа снята с лица напрочь.
Уцелели две девочки, которые ушли в лес. Анечка и Марина.
Всё же черно-белые фото страшнее цветных. Слишком много остаётся на откуп воображению. Что это - кровь, грязь? Рваная одежда похожа на внутренности, а внутренности - на рваную одежду. И не хочешь - начинаешь всматриваться, а потом понимаешь, что увидел, и лучше бы не всматривался.
Всегда в этот момент Слава вспоминал причуды испанского гравёра. И там и там много страшного, непонятного, удерживающего взгляд. На гравюрах Гойи лица такие, словно он рисовал покойников - резкие, заострённые, застывшие, вздёрнутые вверх. Лица мертвецов, которые в последнюю минуту жизни почему-то пытались улыбнуться... У Тани получилось.
Человек выбросил окурок, обернулся. Ух ты... какой глазастый. Радужка настолько тёмная, что кажется чёрной. Опасное для девушек сочетание. А ещё он хрупок и тонок и вряд ли высок. Белые волосы собраны в небольшой хвостик. Крашеный, поди... Да точно крашеный. Идиот.
Мгновение, когда я разглядывала его, прошло. Он досадливо уклонился от пролетающей осы, одновременно освобождая мне место на скамейке.
Села, и он тут же стянул резинку с хвостика. Волосы упали, закрыв лицо до подбородка. Словно отгородился от меня.
Нахмурилась. Нафига тогда место освобождал?
– Простите, если помешала, но как раз на этой скамейке я договорилась встретиться со старым другом.
– Почему вы решили, что помешали?
Ага. И зачем извинюсь, не чувствуя вины...
– Вы отгородились... распустили волосы.
Всё же я дура. Не потому, что баба, а потому, что дура...
Он громко рассмеялся. Боги, он раздражает всё больше и больше... Где же Олег?
– Что, не угадала?
– спросила резко.
– Наполовину. Отгородился. Но не от вас, а от осы.
Мы замолчали. Я достала пудру и критически глянула в зеркальце. Из дома пришлось выйти быстро. Хорошо хоть расчесаться успела.
Человек протянул руку:
– Можно?
Почему нет? Он не по-мужски ловко открыл крышку, посмотрел на свой лоб, вернул. Проследил движенье, которым я бросила пудру в сумочку.
– Думал, испачкался. Понимаете, ветка низко, и....
– Зря оправдываетесь. Мне всё равно.
– Да. Видно.
Он положил руку на спинку скамьи, а на руку - голову. Взгляд был - мимо меня. Солнце било ему в глаза, но он даже не прищурился.
Только когда утренний туман опустился на поля, девочки смогли найти дорогу к селу. Грязные, ободранные. Это и понятно - лес густой, древний. Чудом вышли, не иначе.
Марина почти сразу впала в забытье. Шла, куда вели, ела, когда кормили. Молча и послушно. Вышла к людям - и всё, отказалась воспринимать реальность. Слишком велики оказались для неё страдания.
Рассказывала Анечка. И показывала. Сначала поисковой группе, потом милиции. С пугающей размеренностью и логикой робота. Отстранилась. Разве что в третьем лице о себе не говорила.
Жизнь её разделилась на "до" и "после".
О том, что "до" говорила легко и радостно - как собирались в поход, как доехали на электричке до станции, с трудом разузнали у местных дорогу, как пели, как нашли идеальную полянку для лагеря. Почему сюда решили? Наперекор суевериям. Таня всех взбаламутила. Так приятно же быть первыми! Гляньте, какая красота, какая глушь! И никого - потому что черти, леший, баба яга...
О том, что "после" - отрывисто, односложно. По кадрам. Вышли на поляну. Пахло жасмином и горячим железом. Сначала увидели Витю и не поняли, что с ним. Дурачился, куртку задом наперёд нацепил? Потом увидели Алика. Тут ясно стало, что беда.