Блуждающие токи. Затерянная на Земле
Шрифт:
– Ну как Роза?
Корнелий задумчиво посмотрел в свой блокнот:
– Господин Ротентоф, думаю, вы и сами догадываетесь, что мы имеем дело с серьезным психическим расстройством, - посмотрев прозорливо на посетителя, Корнелий принял величественный врачебный вид и продолжил, - на начальном этапе диагностики при данных симптомах ставится острый транзиторный психоз, но, сами понимаете, это всё условно. Не хочу вас пугать, но есть основания, что мы имеем дело с шизофренией.
Ротенгоф, не слишком, однако, сведущий в психических заболеваниях, был знаком с термином «шизофрения», поэтому по причине внезапной слабости
Стурлссон, приняв к сведению аффект господина Ротенгофа, продолжил:
– Но такой диагноз целесообразно ставить лишь после шести месяцев клинических наблюдений, - а на данном этапе у нас есть лишь один приступ острого психоза, и я пока не располагаю достаточными наблюдениями, чтобы предсказать течение болезни.
Эдуард молча и едва заметно кивал, возможно, не слишком улавливая суть того, что говорил Стурлссон.
– Я назначу ей сеансы психотерапии два раза в неделю, в случае улучшения состояния возможно перейдем только на один, но сейчас необходимо выяснить клиническую картину, - брови Корнелия убедительно приподнялись вверх будто тоже рассуждали друг с другом о методах лечения болезни, а ладони ребром стучали по столу, словно приминая невидимый песочный куличик, - но в её состоянии я не могу обойтись без назначения медикаментозного лечения, поэтому пропишу ей нейролептики нового поколения с минимальными побочными эффектами.
Господин Ротенгоф не оживился.
– Эдуард, - прошептал Стурлссон, взывая к его заплывшему туманом собственных размышлений разуму, - это дорогой препарат и его трудно достань на рынке, но ведь и вы особый заказчик.
В этот момент Эдуард поднял на него полные осознания глаза, но так ничего и не произнес. На самом деле, он одновременно особо и не думал ни о чем и думал обо всем сразу. Если бы его спросили, что он чувствует сейчас, то он бы наверно не смог ответить словами, но внутри явно бы ощутил комок тяжелых, неизбежных и давящих на все его внутренности событий. В его голове постоянно, как назойливая насмехающаяся над ним муха, носилась из одного угла мозга в другой мысль: «У меня столько денег, а я по-прежнему не могу повлиять на происходящее…».
– Господин Ротенгоф?
– повторил Корнелий, но уже шепотом, заставляя посетителя прислушаться.
– Да?
– Эдуард снова предпринял попытку сосредоточиться на словах врача.
– Мне нужно задать вам несколько вопросов, которые помогут диагностированию заболевания вашей дочери и дальнейшему лечению. Если вы не готовы сейчас ответить, то можно встретиться в другой раз, потому что мне в любом случае будет необходимо периодически беседовать с кем-то из родителей, чтобы оценивать состояние Розы более объективно.
– Я понимаю, доктор Стурлссон, - Ротенгоф кивнул головой и намеревался что-то еще сказать, но Корнелий опередил его:
– Но вы очень устали, Эдуард, правда, у вас изможденный вид, - брови Корнелия сошлись уголком сочувствия, - вам стоило бы отдохнуть… Знаете, сейчас самое лучшее будет для всей вашей семьи уехать куда-нибудь подальше от городской суеты. Уверен, этот судебный процесс измотал всех вас, и болезнь Розы пошатнула психическое равновесие не только её, но и ваше, вашей жены. И я, как психиатр, настоятельно рекомендую взять небольшой отпуск и провести время вдали от всех проблем где-нибудь на природе. Поверьте, природа облагораживает и способствует
– Доктор, Стурлссон, это хорошая идея, но моя работа…
– Я не настаиваю, но Вам стоило бы провести время с семьей. Розе этого не хватает, Эдуард. Порой проблемы в семейных отношениях - это ключ ко всем душевным болезням…
48 км вниз к озеру Лауэрц-Зе
48 километров на запад от Цюриха к озеру Лауэрц-Зе серебристый Форд Фокус Корнелия Стурлссона ехал со скоростью 145 км/ч, весьма задорно подпрыгивая под «Gimme! Gimme! Gimme!». И сам доктор, пребывающий в хорошем расположении духа, постукивал пальцами по рулю в такт мелодии. Позади него деловито дребезжали пожитки для летнего досуга.
Благодаря щедрому взносу от господина Рогенгофа, Корнелий наконец-то смог позволить себе воплотить давнюю мечту среднестатистического мужчины за шестьдесят и обзавестись собственным приусадебным участком.
На этой неделе он стал полноценным обладателем небольшого летнего домика и уже установил спутниковое телевидение, поэтому Стурлссона распирало от энергии легкого нетерпения.
Через пятнадцать минут Форд Фокус прибыл к месту назначения. Мужчина вышел из машины и, даже не заперев её на замок, побежал скорее осматривать свои владения. Он неспешно прошелся между будущих грядок, мысленно прикидывая, куда посадит кабачки, а куда морковь, задумавшись на мгновение о необходимости посадки салата.
«А если да, то какой? Может, салат латук, рукколу или шпинат? А что, если черви их будут есть?» - Корнелий с задумчивой тревожностью почесал седую бороду и посмотрел в небо.
Он решил, что у него ещё будет время разобраться в забавах начинающего садовода-любителя, причем, по его соображениям, вагон посадок большинства растений уже умчался в пробуждающуюся от сна весну, и многим его садоводческим проектам пока что было ещё не суждено сбыться.
«Но тем и лучше, - уверял себя доктор Стурлссон, - в этом году у меня запланировано нечто более амбициозное!»
Подумав о профессиональных планах, Корнелий вспомнил про свой автомобиль, набитый второстепенными средствами для их осуществления. Первостепенное же должно приехать завтра, поэтому нужно основательно подготовиться и «отработать свой дачный участок».
Проехав замшевыми ботинками по земляной куче, мужчина торопливо подоспел к машине. К счастью, никто из потенциальных угонщиков не удосужился осведомиться о легкой добыче, оставленной мечтательным доктором.
Корнелий припарковал машину поближе к дому, одновременно прикидывая в уме, во сколько ему обойдётся новый забор с воротами. Не мог же он довольствоваться сеткой-рабицей!
Пока Стурлссон перетаскивал справочники по психиатрии, чемодан с его дачными нарядами, продукты и покупки из магазина «Садовый город» на крыльцо, в мыслях он прикидывал материал и высоту забора, но, уже занося их в дом, пришел к выводу, что ничего не смыслит в этом.
До самого вечера Корнелий занимался уборкой и раскладыванием вещей, и, ещё немного побродив между вымышленных грядок, он все же решил заняться работой.
Доктор Стурлссон заварил себе какао, потому что кофе нарушал его строгий график сна, и уселся за справочники и свои заметки.