Блуждающий Трактир

pirateaba

Голос звал его. Юг. Он помнил слова.

«Восстаньте ещё раз, из тьмы. Придите ко мне, моя вечная армия. Соберитесь и знайте, что время вашего возвращения близко».

Торен услышал эти слова после смерти Шкуродёра. Скелет помнил это, голос в своей голове. Он звал остальных, всю остальную нежить. Они вышли по команде, вынося магические мечи, щиты и странные предметы, светящиеся силой, из руин. Неся их на юг.

Должен ли Торен идти на юг? Это не был голос его хозяйки. Но голос этот всё ещё взывал к нему, он по-прежнему не мог его забыть. Это было

заманчиво. Так заманчиво. Эрин он стал не нужен, а значит, он должен был уйти. Он только заставлял её грустить и злиться.

Эта мысль приходила к нему только в самые тёмные часы ночи, когда нечего было делать.

Зачем он всё это делал? Почему он должен был повиноваться зову в своей голове? Это всего лишь слова. Почему они должны его связывать?

Голос звал его. Он должен идти.

Торен начал идти на юг, прочь от трактира, прочь от Эрин. К голосу. Голос даст ему цель, он был уверен. Но он остановился.

Просто…

Торен был [Воином-Скелетом] 11-го Уровня. Так говорил ему голос в голове. Но он так и не удосужился это запомнить. Это было неважно. Торен помнил только три вещи. Первое – это приказ, связавший его с этим миром. Второе – голос, который шептал ему, который говорил с целым континентом и призывал мёртвых.

Третьей вещью была музыка.

Он слышал её в тишине своего разума. Она доносилась до него даже тогда, когда никто не говорил, когда Эрин злилась или Торен сражался. Это было не то, что Торен мог контролировать.

Раз за разом он пытался остановить звук. Он бросался с крыши трактира, засовывал череп под воду, чтобы рыба укусила его за голову. Он бил себя снова и снова, но музыка продолжала звучать.

Она начиналась со слабых ударов по струнному инструменту. Странный звук, которого Торен никогда раньше не слышал; ритмичное пение. А потом раздавался мужской голос.

Когда Эрин пела эту песню, это был её голос. Но Торен слышал и другой голос, и теперь он звучал у него в голове.

Нежное пение, становящееся всё громче. А потом слова.

«Somewhere, over the rainbow. Way up high…»

Они эхом отзывались в его душе. Голос пел Торену, рассказывая ему о месте за радугой. О месте… где мечты могли сбываться.

«How to be brave. How can I love when I’m afraid»?

Фортепиано. Скрипки. Для всего этого у Торена не было слов, потому что он никогда не слышал их раньше. Но музыка захватила его и удерживала. Он никогда не сможет забыть.

«I have loved you for a thousand years».

Торен остановился. Он смотрел на юг, на голос. Но музыка была громче. Она коснулась его, и что-то в Торене прислушалось. Что-то за пределами костей и магии.

Он не знал названия этой части. Но она его пугала. Но это заставляло его радоваться. Это то, что было только у него, чего не было ни у кого из нежити. Это – его, и он никогда не сможет забыть.

И это была картина, песня, мгновение. Девушка, сидящая в трактире, поющая в одиночестве и в окружении людей. Поющая одним голосом, который нёс на её устах песню из другого мира.

«I don’t know why you hurt inside or what was said to make you cry…»

Торен

схватился за голову. Его челюсти раскрылись, и он беззвучно завыл. Музыка была в нём. Он никогда не сможет забыть.

Никогда.

Эрин улыбнулась ему, протягивая корзину с синими фруктами.

— Спасибо, Торен. Думаю, ты всё-таки полезен, а?

Она хлопнула его по спине, пока Торен обдумывал свой следующий ход в этой странной игра под названием «шахматы».

— Не думай. Просто действуй! Точнее, думай и действуй. Ты сможешь это сделать, хорошо?

Он бросился к Эрин, выхватив меч, пока та кричала и плакала. Она выкрикивала имена в ночи.

— Мама! Папа!..

Она рыдала, а он стоял на страже, пока она не перестала плакать.

— Спасибо тебе, Торен.

— Спасибо, Торен.

— Хорошая работа, Тор.

Торен встал. Он дрожал. Голос всё ещё взывал к нему с юга, полный силы, эхом отдаваясь в самой ткани его существа. Но он был слабым. Тихим. Он не мог управлять им. Только Торен мог управлять собой.

И сейчас у него был приказ.

Уходить. Просто уйти. Но Торен помнил приказы и до этого.

— Я собираюсь навестить друзей. Не ходи за мной в город. Пока меня не будет, жди в трактире. Займись чем-нибудь полезным. Я вернусь до наступления ночи.

Он помнил каждый приказ Эрин, который она когда-либо отдавала ему. И она сказала ему это. Однажды. Давным-давно. Но это всё ещё считалось.

Займись чем-нибудь полезным. Сделай что-нибудь продуктивное. Торен вспомнил, как выловил рыбу из воды и разделал её на части. Эрин была недовольна… но, в конце концов, сказала, что он сделал хорошую работу.

Он не был полезен. Он был бесполезен. Из-за него взорвался трактир, и это было плохо. Он не смог сражаться с одноглазой авантюристкой и не смог убить многих существ.

Ему нужно стать более полезным. Ему нужно стать… сильнее.

Да, сильнее. Быстрее. Лучше. Крепче. Он не знал, как сделать свои кости крепче, но, возможно, он мог бы надеть доспехи? Это сделает его медленнее, а не быстрее, но всё равно сделает лучше.

Он должен стать лучше. Повысить уровень. Но как? Сражаться? Ему не разрешалось убивать людей, дрейков, гноллов, гоблинов, антиниумов и… много кого. А как насчёт пауков-щитовиков? Как насчёт Морозных фей? Что насчёт теневого человека, который всё время преследовал Риоку?

Торен не знал. Он понятия не имел. И это его расстраивало. Впервые в жизни он чувствовал искреннее раздражение. Он не мог думать, и это злило его.

Это у Эрин были идеи. У неё были хорошие приказы. Он должен вернуться, даже если она будет сердиться.

Она велела ему уйти. Но он должен вернуться. Он вернётся. Вернётся, и Эрин отдаст ему новые приказы. Если он ей не нужен… что ж, тогда он придумает что-нибудь другое. Но он вернётся.

Торен кивнул. Синее пламя в его глазницах разгорелось ещё жарче, побелев. Тёмно-сапфировый цвет сменился ярким бело-голубым, и он решительно повернулся. Он станет лучше.