Блю из Уайт-сити
Шрифт:
— Не. Годится.
Отлично сказано. Нодж мог бы сделать эти слова своим личным девизом и вырезать их у себя над дверью.
До конца игры остается две минуты, «Рейнджерс» проигрывает 0:1. Мне кажется очень важным, чтобы наши выиграли или хотя бы сделали ничью, но вдруг в голове у меня мелькает неожиданная и тревожная мысль: а почему, собственно, это важно? В последнее время я довольно часто ловлю себя на странных мыслях — может, это у меня начинается кризис среднего возраста? Хотя вроде бы тридцать лет для кризиса
К какому еще месту?.. Наверное, пиво дало мне по мозгам сильнее, чем я ожидал.
Я хочу сказать, ведь игроки нашей команды не живут в Шепердс-Буш, как живем — или когда-то жили — мы сами. Футболисты — всего лишь наемники, солдаты удачи. И с какой стати мы должны переживать за бестолковую компанию из одиннадцати неудачников? Взглянув со стороны на себя, думающего эту крамольную мысль, я начинаю понимать: мне абсолютно все равно, выиграют наши или проиграют. Собственно говоря, мне глубоко на них плевать.
Я снова поворачиваюсь к экрану. Найджел Квоши делает опасный навес в штрафную. Галлен принимает передачу, чуть было не теряет мяч, но все же умудряется кое-как отбить его обратно Квоши. Тот подставляет ногу, и мяч взмывает в воздух. Арбитр смотрит на часы. Галлен делает рывок и подныривает под мяч. Молниеносным движением он подпрыгивает, заваливается на спину и в тот момент, когда голова касается земли, дотягивается до мяча и с десяти ярдов четко посылает его через себя в дальний от вратаря угол ворот.
В «Буш-Рейнджерс» происходит настоящий взрыв. Нодж обнимает меня. Тони целует, Колин танцует в экстазе. Все лица в пабе сияют, и в эту секунду, в этот потрясающий миг, мы все преисполнены трепетной любви друг к другу. В подобные редкие моменты не сомневаешься: нет ничего лучше, чем быть чьим-то другом и иметь друзей. На пол льется пиво из опрокинутой в радостной суматохе кружки. На экране творится то же, что и в пабе: игроки в бело-голубых футболках радуются от всей души, целуются и обнимаются.
Из динамиков телевизора доносится высокий звук — это финальный свисток. Мы празднуем победу, но тут по пабу пробегает волнение: несмотря на свисток, матч почему-то продолжается. Галлен в ярости вздымает руки к небесам. Игроки плотной толпой окружают арбитра. И постепенно до всех нас доходит, что свисток был не финальным, а всего лишь означал положение вне игры. Зрители в пабе наотрез отказываются в это верить. Всеобщая любовь и счастье победителей немедленно выветриваются. Раздаются сокрушенные стоны: на замедленном повторе ясно видно, что Галлен забежал на пять футов в офсайд.
Игра продолжается. Через десять секунд судья дает на сей раз настоящий финальный свисток. Мы стоим в пяти футах друг от друга, клубы табачного дыма разъединяют нас надежнее отбойника на автостраде. Колин слегка морщится, но молчит. Тони выстреливает в экран соленым орешком,
— Безнадежный кретин. Галлен. Безнадежный кретин. Галлен…
Сегодня я точно все им скажу. Нужно только выбрать правильный момент. Экран бледнеет и гаснет. В пабе начинается препарирование трупа.
— Вечная история. Ничего не могут сделать как следует.
— Защитники еле ползают. А Стив Морроу вообще козел.
— Продать надо Галлена к чертовой матери, тухлятина!
— Да просто вышвырнуть на хрен!
— Чего?
— Тухлятину обычно в помойку выкидывают!
— Ладно, ладно!
— Да кто же его купит, Галлена-то?
Так продолжается несколько минут, потом Тони ставит банку на стол и говорит как о решенном деле:
— Никто не хочет карри?
— Не знаю.
— Я что-то…
— А я бы съел чего-нибудь восточного. «Хэппи Гарден» еще не открыли?
— Не знаю.
— Есть тут одно новое заведение…
— Такое пижонское индийское?
— Ага. «Храм мелочей».
— Оно не так называется.
— Именно так. Это индийский тапас-бар. Там все подают такими маленькими кусочками.
— Не слишком вдохновляет.
— Я бы лучше сходил к китайцам.
— Ладно, пошли. По дороге решим, — говорю я.
На сегодня с меня довольно огорчений. Сколько еще может катиться вниз наш «Рейнджерс»? Из премьер-лиги в первую и еще ниже. Мы с Тони выходим на улицу, Колин и Нодж идут за нами. Нодж не торопится — ему кажется, что к индийцам его тащат силой, но в конце концов решает не усугублять и без того неприятную ситуацию.
— Поехали на твоем такси, а, Нодж? — предлагает Колин. — Пешком далековато.
Нодж качает головой и отвечает, что слишком много выпил. На самом деле выпитое им ни при чем — просто Нодж упрямится, ему все-таки хочется в китайский ресторан, и он не желает везти нас на своем такси куда-то в другое место. Его такси — черный «метрокэб» последней модели — припарковано перед пабом. Нодж всегда следит за машиной, и она сияет в свете ближайшего фонаря.
К машине прислонились двое чернокожих парней. На них широченные спортивные штаны и фуфайки с капюшонами, низко надвинутыми на угрюмые лица. На капоте автомобиля Ноджа стоит полная кружка пива. Нодж устремляется к чернокожим, но Тони его опережает. Он берет кружку, выливает пиво в сточный колодец и с издевательской улыбочкой вручает пустую кружку одному из парней. Тот без всякого выражения на лице смотрит на Тони, потом поворачивается к своему приятелю. С минуту посовещавшись, они быстро и бесшумно проходят мимо нас. Один из них роняет на мостовую бумажку. Я ее подбираю.