Блюз бродячих собак
Шрифт:
Так я и ехала себе, не зная горя. Дорога стелилась под колесами, как коврик, машин вокруг почти не было. Вечер принес некоторое подобие прохлады, а вечерняя Москва, вся расцвеченная разноцветными огнями, выглядела расфуфыренной в пух и прах мещанкой. Может, и не слишком поэтический образ, но он мне куда больше по душе, чем Москва утренняя — бледная, не выспавшаяся, трясущая в недрах своих электричек зевающее стадо людей, опаздывающих на работу.
Поглощенная своими мыслями, я сначала не обратила внимания на пронзительный
Вой приближался. И сердце мое отчего-то обуяла тревога.
Милицейская машина поравнялась со мной. В окошко я увидела милиционера, делавшего мне какие-то знаки. Я опустила окошко, развела руками в знак того, что не понимаю. Может, отстанет…
Милиционер достал громкоговоритель, известный в народе под псевдонимом «матюгальник», и заголосил:
— Водитель автомашины за номерным знаком «двести сорок два эн эс», остановите машину!
Я похолодела. Номера моего автомобиля я посмотреть не удосужилась, но почему-то была уверена, что это мне.
Милиционер снова махнул мне рукой. Белый «Форд» обогнал мою черную машинку и стал прижимать меня к тротуару. И я подчинилась насилию.
Приткнулась к бордюру, дрожащими руками заглушила мотор и стала ждать неприятностей. А то, что они у меня будут, обещало сердце, стучавшее быстро-быстро, как у зайца.
Как это происходит в «Криминальной хронике?» Добры молодцы в вязаных шапках, натянутых на лица, высыпают из кузова грузовика, окружают преступников и издают крик, от которого холодеет душа:
— Всем выйти из машины! Руки на капот…!
И некоторые слова заглушаются деликатным писком.
Примерно того же ждала я и сейчас. Но ничего подобного не произошло.
Просто открылась передняя дверь со стороны пассажира, в салон просунулась симпатичная усатая физиономия в форменной фуражке, и страж порядка мягко сказал:
— Ну что ж, выходите, барышня. Приехали…
Честно говоря, моим первым чувством было облегчение. Во-первых, оттого что не нужно вести дальше огромную и дорогую машину, а во-вторых, оттого что больше не надо за нее отвечать.
Я открыла дверь со своей стороны и спрыгнула на землю. Возле дверцы меня уже ждал второй представитель закона, не столь приветливый и симпатичный, как первый.
— Документы, — сказал он коротко, не глядя на меня.
Я снова нырнула в машину и достала с пола свой пляжный пакет. Порылась в нем, выудила среди шмоток доверителя свой паспорт и протянула его милиционеру.
Тот принял документ, по-прежнему не глядя мне в лицо. Раскрыл паспорт и весь ушел в процесс чтения.
«Ненавижу людей, которые читают про себя, шевеля губами», — подумала я неприязненно.
Тут к нам присоединился усатый мент, назвавший меня барышней. Он заглянул через плечо напарника в мой паспорт и весело спросил:
— Илона…
— Она самая, — ответила я, как обычно мучительно переживая вкус этого салата из несовместимых продуктов.
Дело в том, что в предродовой палате, в которой лежала моя мамочка, подобралось весьма светское общество из четырех читающих интеллигенток. И дамы почему-то поклялись друг другу назвать своих дочек (если у них родятся девочки) именами литературных героинь тех книжек, которые они читали последними. Ничего адреналинчик для беременных, а?
Моя мамочка читала книжицу под названием «Современный венгерский детектив», и имя, которое она выдрала со страниц этого издания, сопровождает меня по жизни, как родовая травма.
Само по себе оно вполне удобоваримое. Но в сочетании с фамилией «Колесникова» и отчеством «Ивановна» образует просто-таки гремучую смесь. Сколько раз я порывалась поменять имя на самое простое и незатейливое, какое есть в русском языке! С какой беспредельной завистью я взирала на моих одноклассниц с именами Маша, Таня, Лена, Света, Оля! (Правда, нужно заметить, что обладательницы этих имен взирали на меня с неменьшей завистью).
— Не куксись! — строго осаживала меня моя мамочка, когда я приступала к ней с упреками. — Другой девочке тоже несладко пришлось. Ее мама перед родами читала «Всадника без головы». Пришлось дочку назвать Луизой.
— Боже!
— А другая соседка читала книжку детских сказок.
— Зачем? — не поняла я.
— Не знаю, — неуверенно ответила мама. — Наверное, освежала в памяти. На будущее.
Ответственная женщина!
— И каким же именем она назвала свою дочку? — язвительно поинтересовалась я.
Мама помолчала и ответила, слегка вздрогнув:
— Ей повезло. Она мальчика родила.
— Почему повезло?
— Потому, что героиню сказки звали Чхаханахара, — сурово ответила мама, и я на мгновение утратила дар речи.
Ничего не скажешь, повезло ребенку! Сказки-то, наверное, были индийских народов.
По сравнению с таким несчастьем мое кажется просто смешным.
Тем не менее, я всегда чувствую некоторую неловкость, когда слышу со стороны свое имя-отчество. Наверное, именно поэтому я не пошла преподавать в школу. Невыносима сама мысль о том, что каждый день это неудобоваримое словосочетание будет мозолить мои уши.
— А где документы на машину? А? Илона Ивановна! — вернул меня к действительности голос усатого мента.
— А… Сейчас…
Я снова нырнула в джип и достала всю пачку документов, которую нашла часом раньше.
— Вот.
Милиционеры стукнулись фуражками над раскрытыми правами. Потом переглянулись, и на лице несимпатичного мента заиграла гнусная ухмылка.
— Илона Ивановна, — озабоченно воззвал ко мне усатый, сравнивая оригинал и фотографию в правах. — Что-то вы тут на себя не похожи. И имечко вроде поменялось…