Блюз бродячих собак
Шрифт:
— Ну, слава богу! — саркастично высказался кто-то из зрителей. — Справились наконец! А то я уж думал, что все будет, как в жизни: преступление без наказания.
— Пошли вон! — гаркнул усатый, разворачиваясь к зрителям. — А ну, быстро отсюда!
— Не, не снимают, — разочарованно протянула какая-то девица с бананом в руке. — Если бы снимали, они бы такие вежливые были!
Пока усатый разбирался со зрительской аудиторией, несимпатичный мент защелкнул на моих запястьях наручники. Захватывающее
— Ну, ты даешь! — восхитился вернувшийся усатый доблестью напарника. — Один справился!
И издевательски спросил, обращаясь ко мне:
— Что же вы так слабо? А? Илона Ивановна?
— У меня дыхание короткое, — объяснила я, задыхаясь. — Надолго не хватает. Я в школе больше стометровки не бегала…
— Ничего, ты у меня побегаешь, — с ненавистью пообещал несимпатичный, осматривая разорванный рукав рубашки. И когда это я успела?
— Посмотрим, кто у кого побегает! — пошла я на дальнейшее обострение отношений. Раскрыла рот, чтобы продолжить диалог, но тут из глубины милицейской машины донесся негромкий скучающий голос:
— Скоро вы там? Холодно же!
— Чтоб ты сдох, с-скотина! — громко и с душой пожелала я.
Усатый слетал к джипу и вернулся назад с вещами потерпевшего. Да, а про джип-то мы совершенно забыли! Жалко, что его действительно не угнали за время моего бенефиса. И это при том, что ключ торчал в гнезде, а дверца была распахнута! Не любит наш народ легко разрешимые задачи. Надо полагать, поэтому и деньги оказались в неприкосновенности. К сожалению.
— И ее сюда посадите, — снова подал голос мой доверитель.
— Иди!
И не успела я опомниться, как подбородок оказался прижатым к груди, а меня втолкнули на заднее сиденье. И я оказалась тет-а-тет с полуголым мужиком. Мечта феминистки: и по морде его, и по морде!
Несколько минут мы сидели молча. Я — потому, что пыталась справиться с огромной ненавистью к этому подонку, который организовал для меня столь незатейливое вечернее развлечение. А он — потому… Не знаю почему. Но уж точно не потому, что стыдно было!
— Ты успокоилась?
Я повернула голову.
Доверитель сидел совсем рядом со мной. Я брезгливо подобралась. Еще дотронусь, не дай бог…
— По-твоему, я недостаточно стерилен? — обиженно осведомился он.
— Недостаточно!
— Ах, простите, — язвительно извинился суперсамец. — Мыло «Сейфгард» осталось дома.
— Тебя не мылом нужно мыть, а «Доместосом», — кровожадно возжелала я.
— С чего бы это?
— С того, что он убивает всех известных микробов!
— Я — неизвестный! — похвастал доверитель. Я не нашлась, что возразить. Ему виднее.
Мы помолчали еще несколько минут. Наконец я не выдержала:
— Оденься!
— Опасаешься за свою выдержку?
— Опасаюсь. В голом виде ты еще гаже,
— Так уж и гаже, — произнес он с явными самодовольными нотками в голосе.
Ненавижу. Ублюдок.
— Успокойся и слушай меня, — произнес неизвестный микроб.
Я стиснула челюсти.
В принципе, я и так прекрасно понимала, для чего разыгран этот спектакль с угоном машины, полной денег. Единственная ценность, которая у меня имелась на сегодняшний день, — это квартира. И квартира весьма недурная.
Мамочка передала мне по наследству огромную трехкомнатную жилплощадь в старом сталинском доме с четырехметровыми потолками и тихим уютным двором. Сколько стоят в наши времена такие хоромы — сказать не берусь. Но меня разоряет даже месячная квартплата. Одно время я всерьез раздумывала над тем, не взять ли квартирантов. Но каждый раз, когда мне удавалось наскрести денег на оплату коммунальных услуг, вопрос откладывался до следующего раза. И так по сей день.
— Квартиру ты не получишь, — сказала я неожиданно очень спокойно.
— А у тебя хорошая квартира?
Я повернула голову в его сторону.
Поразительно, но даже в одних трусах этот человек умудрялся выглядеть, как памятник самому себе. Знаете, есть такие физиономии, с непрошибаемой уверенностью в своей неотразимости.
— А ты, конечно, не в курсе?
— Конечно, нет!
— Кстати, ты Никифоров-отец или Никифоров-сын?
Он сощурился, подозревая подвох:
— Сын. А что?
— Ничего. Нужно же как-то к тебе обращаться. Буду называть юниором.
— Обращайся по имени-отчеству, — предложил юниор высокомерно.
— Ага, сейчас…
Мы снова замолчали.
— Твоя квартира меня не интересует.
— Да что ты? — приятно изумилась я. — Тогда, надо полагать, тебя интересую я?!
Юниор подавился многими несказанными словами в мой адрес.
— Ты дашь мне договорить или нет?! — завопил он, откашлявшись.
— Если оденешься, — ответила я. — Меня уже тошнит от твоих безвкусных плавок.
— Они стоят дороже, чем весь твой гардероб, — начал заводиться юниор, но тут же оборвал себя, пожал плечами и взглянул на часы.
— Ладно, давай закругляться. Время позднее.
— Я тебя не задерживала, — напомнила я.
— Слушай, если ты не заткнешься, то будешь ночевать в обезьяннике с бомжами, — откровенно предупредил меня доверитель.
Я мгновенно заткнулась. Он минуту торжествовал, наслаждаясь победой.
— Мне не нужна твоя квартира, не нужна ты сама и не нужны твои убогие тряпки.
Он сделал паузу. Я молчала.
— Кстати, какого черта ты поперлась на чужой машине в чужой дом? Я-то думал, что ты, как любой нормальный человек, просто положишь доллары в пакетик и слиняешь.